Толпа на площади восторженно взвыла: пестрый шар, словно охотничий сокол, приземлился на подставленное плечо Хэсситая.
— Мой дед в такой манере играл, — пояснил Хакуби. — Он меня и научил.
— Так отцу его и сказал, — шепнула Байхину Арика, покосившись на своего спутника. — Мол, которые твои сынки вымахали выше крыши — из этих делай барабанщиков вроде себя, не возбраняю. А хромулю мне отдай, я из него музыканта сделаю.
Площадь взорвалась хохотом: Хэсситай подкинул кверху два деревянных кольца и словил их ушами, сперва одно, потом другое. Он качнул головой, и кольца закачались, словно непомерной величины серьги расфуфыренной щеголихи.
— Мастер! — засмеялся Хакуби.
Хэсситай сбросил кольца, подхватил их, раскланялся и легким шагом подошел к обоим киэн.
— Как, уже все? — невольно вырвалось у разочарованной Арики.
— Ни-ни, — улыбнулся Хэсситай. — Это только так, для разогрева. Просто мне тоже нужно привести инструмент в порядок. Если уважаемый брат отдохнул...
— Вполне, — ответил Хакуби. Опираясь на плечо Арики, он прошествовал к середине площади. Хэсситай устало опустился на его место. Лицо его влажно блестело, волосы слиплись, головная повязка промокла насквозь.
— Ты послушай покуда, а я поищу, где тут можно ополоснуться, — негромко произнес Хэсситай.
— Позвольте, мастер. — Байхин вскочил и умчался прежде, чем Хэсситай сумел опомниться и возразить. Да и не послушал бы Байхин никаких возражений. О да, он знал, что избранный им наставник — мастер превыше всяких похвал. Но то, что он видел у себя дома, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему привелось увидеть здесь, на деревенской площади. Да разве мыслимо позволить такому великому мастеру самолично искать колодец!
Когда Байхин вернулся с ведром воды и холщовым полотенцем, Хэсситай встретил его суровым взглядом.
— Еще раз такую штуку выкинешь, — строго и холодно произнес он, — и можешь идти на все четыре стороны.
Байхин ответил ему ясной и бестрепетной улыбкой.
— Но, мастер, — возразил он, — должна ведь от меня быть какая-то польза.
— Кто это тебе сказал? — проворчал Хэсситай, снимая головную повязку.
— Я, — невозмутимо, как и прежде, ответил Байхин и протянул ему полотенце.
Деревенский праздник по случаю столетия самого уважаемого из местных жителей — сельского знахаря, весьма еще бодрого старичка, — затянулся далеко за полночь. Хэсситай за это время уработался так, что его просто с ног валило. Головную повязку и рубашку он сменил четырежды. Но на лице его, обращенном к публике, сияла неизменная улыбка, а руки с безошибочной ловкостью ловили подброшенные шарики и извлекали огромный боевой меч из крохотной коробочки для благовоний. Байхин млел и восторгался. Почти в такой же восторг, как искусность его мастера, Байхина привела игра Хакуби и Арики. По природе Байхин отличался редкой для воина незлобивостью и незлопамятностью и задолго до окончания празднества думать забыл, как нелюбезно поприветствовала их молодая киэн, тем более что причины ее холодности он уяснил без труда. Арика относилась к искусству Хакуби куда ревнивее, чем Байхин — к мастерству Хэсситая, и по причине вполне веской: в отличие от Байхина, знакомого со своим мастером без году неделя, Арика знала хромого барабанщика с самого детства и приходилась ему не только ученицей, но и женой. Любой музыкант, появившийся поблизости от Хакуби, приводил Арику в бешенство: либо новоявленный наглец играет хуже — но тогда как он посмел позориться в присутствии настоящего мастера?! — либо он играет лучше, и тогда... впрочем, таковых, по мнению Арики, не существовало. То, что с вновь прибывшим придется разделить источник заработка, Арику как раз мало волновало: способов заработать на жизнь в этом мире не так уж мало. Хакуби будет сыт и сможет без помех совершенствовать свое мастерство, даже если ей придется мостить дороги или стирать белье в больнице для бедных. Раз уж не Хакуби, а ее Боги наградили сильным крепким телом, так тому и быть. Нет, не на заработок мужа опасалась покушений молодая флейтистка, а на его музыку! И стоило ей узнать, что незнакомый киэн вовсе не музыкант, а жонглер, как вся ее настороженность исчезла. Весь вечер в промежутках между собственными выступлениями Арика вместе с мужем восторженно наблюдала за работой чужестранного киэн. О Байхине и говорить нечего: этот и вовсе глаз от Хэсситая не отрывал. А кроме того, он успел свести знакомство с Хакуби и Арикой, плотно закусить, основательно выпить и вдосталь наплясаться. Одним словом, вечер выдался веселый и поучительный.
Пробуждение оказалось тоже на свой лад красочным в полном смысле этого слова. Небо было синее, солнышко желтое, трава зеленая... ну и сам Байхин того же цвета. Которого из трех, он затруднился бы сказать, но что такого же, был уверен твердо. А еще он был уверен, что ни одного предмета или субстанции тяжелее его головы не существует и существовать не может. Байхин попытался встать, охнул и тут же отказался от заведомо обреченных попыток занять вертикальное положение нормальным способом. Он не без труда воздвиг себя на четвереньки и лишь тогда объединенными усилиями всего тела сумел оторвать голову от земли. Ничего не поделаешь, надо вставать. Надо. Никто ведь тебя, Байхин, учеником делаться не заставлял, сам напросился. А если сам, так изволь приниматься за свои обязанности. Это ведь дело ученика — позаботиться об учителе. Так что похмелье там или не похмелье, ученик Байхин, усталость или не усталость, а давай-ка ты вставай и принимайся за стирку. Вон сколько ее за минувший вечер набралось.
Байхин кое-как приподнялся на колени, а затем и встал. И чуть было не упал снова — ибо ветер весело шлепнул его мокрой рубашкой по лицу.
Безупречно выстиранные рубашки и головные повязки жизнерадостно трепыхались на ветке дикой яблони. Чуть в стороне исходил паром недавно снятый с огня травяной отвар. А еще в нескольких шагах от яблони разминался Хэсситай. Шарики летали в воздухе, а их владелец и повелитель... в тренировках Байхин, вчерашний воин, кое-что смыслил. Не просто жонглер или воин заставлял шарики летать. Значит, вот оно что! Значит, Ночные Тени, великие и непревзойденные мастера воинских искусств, грозная легенда сопредельной страны, — совсем даже не легенда!
Хэсситай сделал полуповорот и окинул Байхина ироническим взглядом, но занятия своего не прекратил — только теперь вместо шариков в воздухе заплясали метательные ножи.
— Зачем это, мастер? — пробормотал изумленный Байхин. — Разве вы вчера мало потрудились?
— Не имеет значения, — безмятежно ответил Хэсситай, а руки его продолжали бросать и ловить ножи, бросать и ловить, через правое плечо, через левое, опять через правое. — Не важно, выступал ты или нет, но тренироваться киэн должен каждый день. Ты не согласен?
— Согласен, — ответил Байхин, нагнулся, поднял более или менее подходящую палку, принял основную боевую стойку и начал медленно, старательно отрабатывать самое первое из канонических упражнений с мечом. На ехидную физиономию Хэсситая он решил внимания не обращать, и это ему, в общем, удалось.
Глава 2
Время для Байхина тянулось нескончаемо долго, как и для всякого человека, не занятого ничем определенным. Хэсситай, похоже, смирился с тем, что прогнать от себя настырного господина воина не удастся, но и помочь себе ничем не дозволял. Обихаживал себя он неизменно сам, а уж о том, чтобы во время выступления мастера ножи и шарики подносить, Байхин и заикнуться не смел: Хэсситай твердо дал ему понять, что к предметам своего ремесла он никому не озволит притронуться ни под каким видом. У Байхина только и дела было, что на каждом привале упражняться в отринутых им воинских искусствах, с тоской поглядывая, как мастер бросает вверх пестрые кольца, стоя на голове, или корчит смешные рожи.
