случалось, что, где ума недостало, там дурость спасла.
— Именно что дурость, — проворчал Хэсситай, уступая. — Если бы я хоть немного сообразил перед тем, как короля убивать идти, сразу бы понял, что мне его не одолеть. Во всяком случае, тогда. Мне ведь в ту пору все удавалось, и я о себе понятия был весьма высокого. И колдовства этого безумца мне бы, пожалуй, в ту пору не снести.
— Какого колдовства? — поразился Кенет. — Я что-то не заметил, чтобы Байхин сражался с какой- то магией.
— Вот и он тоже не заметил, — кивнул Хэсситай. — Потому и победил. Была там магия, и еще какая. Думаешь, Байхину спроста вся эта ерунда в голову лезла? Как бы не так. Наведенные мысли, вот это как называется. Очень сильная магия. Очень зловредная. Уничтожить человека, да так, чтоб он и сам не заметил. Чтобы умер в мучительных корчах, в агонии собственного ничтожества. Сделать человека жалким и смешным в собственных глазах — убийственно смешным. Чтобы он сам себя уничтожил.
Убийственно смешным... Да, смех может убивать. Кенету мгновенно припомнилось, каким смешным он представлялся себе в том мучительном возрасте, когда подростку мнится, что он весь состоит из прыщей, ободранных коленок и неверного, ломающегося голоса... как он боялся сморозить нелепость... как остро ощущал свою кажущуюся неуместность... это он-то — лучший в деревне работник и (как выяснилось лишь много позже) самый завидный жених среди всех своих сверстников. Даже и сейчас он еще не полностью одолел свою природную застенчивость, а тогда... Страшно подумать, что бы с ним приключилось, вздумай кто из односельчан надсмеяться над ним.
— Тьфу! — только и смог сказать Кенет.
— Правда твоя, — согласно кивнул Хэсситай. — Вот я и решил с ним переведаться магия на магию. Клоун против насмешника. Только я не был готов к этому поединку, а Байхин — был. Мне слишком помнится, как это больно — быть предметом насмешек. А ему не в поношение, когда над ним смеются, а в награду. Он даже не понял, что его пытаются уничтожить, и принял атаку с такой чистосердечной радостью...
— Кажется, понял, — усмехнулся Кенет. — Примерно так: «Погляди, какой ты смешной!» «Да, спасибо, я смешной! А ты-то какой смешной... Ой, а чего это ты помер?»
— Точно, — подтвердил Хэсситай. — И ведь как хорошо вышло, что я сдуру решил от Байхина утаить, в чем суть этой мерзкой магии. Если бы он понимал, что на него нападают, он бы напрягался, сражался, наносил ответный удар... и погиб бы почти наверняка.
— Кстати о тайнах, — не без лукавства напомнил Кенет. — Давай поговорим, где ты короля раздобыл.
— Давай не будем, — скривился Хэсситай. — Ты об этом лучше с принцем Юкенной поговори. Ему по чину знать положено, в какой стране и что стряслось.
Юкенна улыбнулся широко и сладко, всем своим видом показывая, что Хэсситай попал в самую точку и он действительно знает, о чем идет речь.
— Если я правильно уразумел из твоего рассказа, — протянул Юкенна, — значит, муж матери короля и Главный министр...
— Ну да, — ухмыльнулся Хэсситай. — Ари.
— А я-то гадал, откуда при малолетнем короле такой сообразительный министр выискался, — негромко засмеялся Юкенна. — Спасибо, дружище. Теперь хоть знать буду, с кем переговоры веду.
— Переговоры? — мечтательно переспросил Хэсситай. — Между тобой и Ари? Хотел бы я хоть одним глазком посмотреть на это зрелище...
Байхин фыркнул и сонно потянулся.
— Утро уже, — сообщил он.
И в самом деле — ночь миновала. Бледный месяц еще висел на зарумянившемся небе, но навстречу ему выбегали торопливо из-за горизонта раскрасневшиеся, словно от быстрого бега, облака.
— Неплохо мы время скоротали, — произнес Акейро.
— Чудесный обычай, — восхищенно промолвила Аритэйни. — Сидишь себе и всю ночь напролет слушаешь что-нибудь занимательное. Мне понравилось. Кого бы еще сосватать?
И тут Кенет засмеялся. Акейро и Юкенна обратили к нему удивленные лица.
— Я просто подумал, — объяснил Кенет, безуспешно борясь со смущенным смехом, — про свою свадьбу. Свахой со стороны невесты была Хакка. — Невольная улыбка скользнула по его устам, когда он упомянул Хакку, бывшую проститутку, а ныне всеми уважаемую каэнскую сваху. — А с моей стороны вместо отца был сам князь-король... и они тоже сидели, как мы теперь, охраняя молодых, и беседовали... и мне вдруг до того стало интересно, о чем таком они всю ночь говорили?
— А вот этого, — торжественно заявил Акейро, — я тебе нипочем не расскажу.
— И я тоже, — присоединился Юкенна.
Глоссарий
Акейро. Побратим Кенета, наследник престола Сада Мостов.
Аканэ. Воин. Наставник Кенета в воинском ремесле, давший ему воинское посвящение.
Аритэйни. Жена Кенета, дракон по происхождению.
Вайоку. Кенету он знаком как бывший лекарь, по старости удалившийся от дел; живет за счет разведения и продажи лекарственных ратений. Однако в рассказе Хэсситая безобидный старичок Вайоку предстает в совершенно ином свете. Вероятно, Кенету еще предстоит встреча с Вайоку, каким его знает Хэсситай: магом-наставником высокого уровня.
Гадание. Принято считать, что индивидуальную судьбу человека при помощи гадания, равно как и любым другим способом, определить невозможно: она слишком подвержена изменениям под влиянием таких же индивидуальных судеб других людей. Гадать принято на сочетание судеб, на их взаимовлияние. Тезки или люди, имеющие хотя бы один общий слог (знак) в их именах, гадают по именам. Процесс такого гадания описан в романе «Деревянный меч». Люди, чьи имена знаком судьбы никак не связаны, гадают по знакам дня и часа встречи (не рождения!). Гадание производится аналогичным образом, только символический цвет определяется для гадающих на знак встречи, а не на слог имени. По знакам дня и часа рождения не гадают никогда: знак дня и часа рождения связаны только с индивидуальной судьбой самого человека — той самой, определить которую считается невозможным. Гадальщикам занятия магией воспрещены, и ни один уважающий себя маг не возьмет гадальщика в ученики. Если же бывший гадальщик умышленно скрыл свою профессию, обучавший его маг ответственности не несет, но вся тяжесть содеянного падает на самого гадальщика.
Изменение реальности. Совершено Кенетом во время битвы с великим черным магом Инсанной. Не только победив, но и полностью изъяв Инсанну из реальности, Кенет изменил ее на восемь веков назад. Помнят о совершенных изменениях только драконы (они по своей природе не способны их забыть), сам Кенет либо люди, которым он почему-либо решил о них рассказать. Подробнее о сути совершившихся изменений см. в романе «Деревянный меч».
Канон воинский. Состоит из устава и свода притч и жизнеописаний великих воинов. Каждый воин обязан знать его наизусть. Любые поправки к канону или усечение его текста считаются серьезным воинским преступлением. Среди воинов злонамеренное ознакомление ученика с неполным каноном карается сурово — от крайних бесчестящих наказаний и вплоть до смертной казни. Однако лица, формально к сословию воинов не относящиеся (например, как это ни парадоксально звучит, Ночные Тени), могут пользоваться усеченным или несколько видоизмененным каноном.
