Один эпизод из средневековых хроник хорошо иллюстрирует не только ту своеобразную позицию, которую буси проявляли в бою по отношению к друг другу, но также и поразительную прочность этой конкретной части японских доспехов:
«В 5-й год Ёроку (1564), в седьмой день первой луны, в провинции Симоса состоялись два сражения между войсками Ходзо Удзиясу, которого сопровождал Ота Сукэма-са, и Сатоми Ёсихнро. Ота бился отчаянно и уже дважды был ранен, когда Симадзу Тародза, воин, славившийся своей силой, сбросил усталого Ота с коня и совершил несколько безуспешных попыток отрубить ему голову. На что Ота сказал: «Я вижу, вы в отчаянии. Мою шею защищает нодова. Снимите ее и отрубите мне голову!» Симадзу ответил с поклоном: «Как вы добры, что сказали мне это! Воистину, вы умираете благородной смертью! Я восхищен вашим поведением!» Но в это время, когда Симадзу уже собирался снять нодова со своего поверженного противника, два молодых оруженосца Ота подоспели ему на помощь. Они опрокинули Симадзу на землю и помогли своему хозяину обезглавить его!» (Garbutt 2, 146.)
Голова буси высших рангов была хорошо защищена серией укрепленных элементов, прочно соединенных вместе и закрывавших его голову, лицо и шею. Центральный элемент этой конструкции, собственно шлем, представлял собой металлической купол (хати), который повторял основные очертания человеческой головы и, судя по всему, эволюционировал из более ранних моделей, «подбитых тканью или шелком; но уже во времена правления императора Камму (782–805) железные шлемы, должно быть, стали весьма распространенными, поскольку он повелел изготовить их 2900 штук, и можно также предположить, что их общепринятой формой стал кабуто или шлем-каска» (Gilberston and Kowaki, 115). От этих старых моделей и от других, еще более древних, таких, как маро-хати, которые носили в IV веке, шлем постепенно эволюционировал в куполообразную каску, изготовленную из нескольких металлических полос. Полосы склепывались вертикально (от вершины к основанию) или горизонтально, образуя серию концентрических колец, впрессованных одно в другое. Их также отливали сразу как одну деталь. В любом случае этот купол был усилен ребрами, заклепками (хоси) и декоративными ободками вдоль края (хоси кумо), которые часто выступали за пределы хати (хоси кабуто) и предназначались не только для украшения, но также и для того, что значительно более важно, чтобы «оказывать мощное сопротивлению удару меча, в то же время позволяя сохранять основное тело шлема тонким и легким» (Gilberston and Kowaki, 115).
Совершенствуя этот простой металлический купол, японские мастера из различных кланов произвели бесчисленное множество шлемов почти всех мыслимых форм. Как рассказывает нам Хакусэки, за периоды Момояма и Токугава появился целый легион шлемов самых разнообразных форм и стилей, среди которых были шлемы в виде головы демона (кимэн), горы с куполообразной вершиной (дайёндзан), горы с плоской вершиной (хэйтёдзан), персика (момнари), конуса, сплющенного на вершине до формы лезвия (iтоппаи), церемониальной шапки (то- камури), а также голов львов, птиц (тори-кабуто) и драконов. Излюбленным шлемом странствующих буси был татами- кабуто: «складной шлем, сделанный из горизонтальных колец, которые можно было опустить, сделав его практически плоским» (Stone, 327). Однако почти в каждой форме у хати сохранялось характерное отверстие на самом верху, напротив макушки. Оно называлось хатиман-дза, тёхэн, или тэнку, и его обычно окружало декоративное углубление (хидзуко), как правило, в форме хризантемы. По мнению некоторых авторов, отверстие оставляли для того, чтобы небесные флюиды могли беспрепятственно проникать в мозг воина, и это также объясняет, почему его часто называли «седалище Хатимана», бога войны. Однако другие авторы связывают его происхождение с коротким пучком волос (мотдори), который носили воины в древние времена. Хакусэки же, в свою очередь, считал, что оно служило для вентиляции и связывал тёхэн с отверстием, называвшимся ики-даси-но-ана («дыра для дыхания»), которое имелось на шлемах его времени (Arai, 38). Это отверстие имело определенную важность в будзюцу, на что указывает совет, который дал своим воинам Асикага Мататоро Тадацуно в битве при Удзи: «Не откидывайтесь назад слишком сильно, чтобы вражеские стрелы не попали внутрь ваших шлемов, и наклоняйтесь вперед, чтобы они не поразили вас через тёхэн» (Arai, 38). Отверстие было защищено «куском шелка, привязанным над верхушкой шлема при помощи струи, которые были скручены в металлические узлы, называвшиеся ситэн-до, или «четыре божественных узла». Они символизировали четырех буддийских богов — властителей сторон света: Бисямои-тэн, Дзикокку-тэн, Комоку-тэн, Дзотс-тэн. Через два отверстия, которые назывались сида-но-хана, внутрь шлема продевался кожаный шнур, а его концы завязывались снаружи. Он служил амортизатором, снижавшим давление шлема на верхнюю часть головы» (Gilberston and Коwaki, 115).
В передней части хати был расположен маленький козырек (маёдзаси), богато украшенный сверху и «часто окрашенный в красный цвет, чтобы придать более зловещий вид выражению лица или железной маске, служившей в качестве забрала» (Gilberston and Kowaki, 115–116). Над козырьком шлема высокопоставленного буси имелось специальное углубление (хараидатэ). в котором крепился гребень (маёдатэ) и другие украшения. На этих гребнях обычно изображались традиционные символы, указывающие на те качества, которые хозяин шлема считал своими главными достоинствами: отвага, хитроумие и т. д. Гребни также могли располагаться возле отверстия на верхушке шлема либо прямо над ним (касирадатэ); в тыльной части шлема (усиродатэ) или по бокам — в таком случае на шлеме было два гребня. В некоторых случаях буси мог даже носить три различных гребня, прикрепленных к его кабуто.
В данном контексте следует отметить, что японцы выработали сложную геральдическую систему, основанную на использовании эмблем (мон) в качестве средств идентификации. Каждый клан имел одну или несколько эмблем, унаследованных от их основателей или принятых в память о каких-то значительных событиях в истории клана. Так, например, эмблемой клана Нива были две широкие перекрещенные линии, которые изображались на их знаменах, их воротах и даже на «полотнищах, которые обычно прикреплялись к верхним частям столбов, формировавших ограждение вокруг военного лагеря» (McClatchie 2, 7), а также на маленьких флажках (сасимоно), развевавшихся за спинами кавалеристов клана и на доспехах воинов. Согласно исторической традиции клана Нива эти две перекрещенные полоски представляют собой следы крови, которые остались на хакама одного из предков после того, как он вытер о колено свои мечи. С другой стороны, клан Нарита использовал в качестве эмблемы две параллельные линии на фоне круга. Они символизировали палочки для еды, лежащие на краях чаши с рисом, которую один из их предков, изможденный в битве, нашел в горной часовне. Он съел весь рис, а затем, почувствовав прилив сил, снова бросился в гyщy сражения, продолжавшегося целый день. В своих статьях о японской геральдике Макклэтчи рассказывает, что «большинство знатных домов, в чем можно убедиться, бросив лишь беглый взгляд на любой список японских даймё, имели сразу три эмблемы, в то время как у менее знатных семейств их было две, а простые самураи, за редким исключением, имели лишь одну. Из них одна всегда называлась дзомон, или «закрепленная эмблема», в то время как другие были калмон или эмблемы, которые носят вместо главной» (McClatchie 2, 6).
Как пишут некоторые авторы, обычай регистрировать эмблемы клана в бакуфу появился в шестнадцатом веке. Зарегистрированный таким образом символ не мог быть использован кем-либо еще без официального разрешения законного правообладателя. Вполне естественно, глава клана мог позволить вассалу или любому независимому лицу, отличившемуся перед кланом выдающимися заслугами, носить эмблему клана на своей одежде как временно, так и постоянно,
