врассыпную.
Базил погнался за солдатом, метнувшим пику, но потерял его в лабиринте оленьих тропинок. Некоторое время он продолжал бежать, вымещая свой гнев на деревьях, и Пиокар оставлял на стволах огромные раны.
Наконец Базил остановился, почувствовав внезапную неуверенность. Он внимательно прислушался, но не услышал ничего, кроме ветра. Базил был один и несомненно потерял свою жертву.
Безумный гнев охладился на пару градусов и уступил место более трезвым мыслям.
Где остальные? И где оказался он сам?
Сквозь густое переплетение ветвей свет едва проникал, и положение солнца было не разглядеть. Он развернулся. Как ему выбраться отсюда к остаткам отряда?
Тщательно поразмыслив, он выбрал, наконец, верное направление, во всяком случае, оно ему показалось верным. Вскоре он подошел к реке, но она была не столь широка, как тот поток, что он пересекал раньше. Или река другая, или он оказался где-то выше по течению, трудно было сказать.
Он подумал, пожал плечами, перешел реку и зашагал к деревьям на другом берегу.
Глава 28
Заросли гемлока уступили место березовой роще, затем пошли дуб и сосна, а дальше, совершенно внезапно, Базил понял, что он идет уже достаточно долго и дорога становится круче.
Деревья теперь стали не такими густыми, было видно синее небо и солнце, которое уже почти пересекло небосвод и приближалось к западному горизонту.
Скоро он вышел из леса на горный луг, похожий на тот, на горе Красный Дуб, что стал полем боя два дня назад.
Базил стал дико озираться по сторонам. Куда он попал? И где все остальные?
Он увидел за собой огромную заснеженную вершину Ульмо, склон горы озаряли предвечерние лучи солнца. Он понял, что зашел далеко и безнадежно потерялся.
Перед ним простиралась узкая долина, выходившая к прозрачному голубому озеру, окаймленному деревьями. За озером высилась другая гора, поменьше, и деревья поднимались по ее склонам к самой вершине.
К западу земля казалась мрачной и плоской, и он понял, что смотрит на бесконечные просторы долины Ган.
В другом направлении пейзаж обрывался выступающим кряжем Ульмо.
Где-то там, позади, в обширном пространстве леса, был Релкин и все остальные. Как же ему их найти? Он подумал, что это невозможно, но прогнал эту мысль из головы.
Сейчас у него была более насущная проблема: болели ноги. Базил осмотрелся вокруг, нашел подходящий валун и уселся, воткнув ножны Пиокара в землю перед собой и положив передние лапы на эфес меча.
Он несколько раз глубоко вздохнул. Хотелось закрыть глаза и завалиться денька на три, к тому же сильно болели ноги. Два дня непрерывного перехода, до этого — двадцатидневное путешествие вверх по реке, опять же — сражения, — так что право на отдых Базил вполне заслужил.
С другой стороны, каким выносливым и упругим сделалось его тело. Зимняя кампания, и теперь эти битвы у Арго превратили нагулявшего жирок кожистоспинника, поступившего в легион прошлой осенью, в поджарое орудие войны с железными мускулами и подтянутым животом. Он шлепнул лапой по диафрагме: звук был гулким, словно ударили в барабан.
Он стал закаленным в боях драконом, и это здорово. Даже древние предки могли бы гордиться таким потомком!
Воспоминания о битвах вдруг нахлынули на него, а вместе с ними и скорбь по старому Кепабару. Старина Кеп ушел навсегда, как и Сорик. Никогда больше Баз не услышит забавные монологи Кепа, не услышит никогда его шуток. А без чувства юмора Кепабара весь драконий эскадрон станет мрачным, потому что Несесситас и Вандер отличаются обычной драконьей суровостью. Базу, он в этом не сомневался, будет очень не хватать старины Кепабара.
Некоторое время он сидел, предаваясь грусти, но скоро нос его учуял в воздухе едва уловимый запах, от которого Брови дракона непроизвольно подпрыгнули вверх.
Голова его поднялась, и он принюхался снова. Да, вот он, сладкий мускусный запах, очень слабый, и ветер его приносит откуда-то с горы.
Через несколько мгновений он уже был на ногах, без особых мыслей шагая вверх по склону. Ступни ломило, но он не обращал на них внимания.
Лес стал гуще, вокруг плотной стеной стояли дубы, но он упорно двигался дальше. Его путь преградил участок густых зарослей ежевики; Базил вытащил Пиокар, прорубая себе дорогу. По другую сторону зарослей протекал заболоченный ручей, и Базил перешел его вброд, увязая по самый живот.
Затем он вышел на поляну среди сосновых стволов; почва здесь оказалась песчаной. На поляне он увидел огромную груду веток, похожую на гнездо. Пока он наблюдал, гнездо зашевелилось. Внутри скрывалось что-то большое. Временами из гнезда доносился забавный шипящий звук.
Базил подкрался ближе, и наконец ему удалось заглянуть через край.
Темно-зеленая дракониха вся ушла в работу, сплетая из ветвей стенку. Базил почувствовал, как у него лезут на лоб глаза.
Она была просто великолепна. Кожа ее сверху отливала зеленым, а движения были точны и грациозны. Он следил, как она сосредоточенно вплетает сосновые ветви в стенки из дуба и ольхи. Эта дракониха была самым прелестным созданием, какое он когда-либо видел. Кожа ее переливалась всеми оттенками темно- зеленого, только сложенные крылья красотки были черны, как сажа. Ниже тело ее было более светлым, и чешуйки там были плотнее и мельче. Вдоль позвоночника дамы проходил гребешок из чешуек побольше и потемнее, они были почти что черные. Когти на передних и задних лапах были темно-серые и блестели. И еще они были длиннее, чем у боевых драконов, которые позволяли своим пастухам подрезать их, чтобы проще было держать меч.
— Приветствую! — произнес он на гортанном и шипящем языке вивернов.
Зеленая самка, почти столь же огромная, как и сам Базил, от неожиданности подпрыгнула. Она моментально повернула голову, и большущие желтые глаза ее уставились на него. Любое существо, за исключением разве что очень больших медведей, несомненно, пустились бы наутек, спасая жизнь. Базил же остался стоять на месте, положив правую лапу на рукоять Пиокара.
— Именем крови, кто или что ты такое? — внезапно спросила она.
Речь ее была похожа на язык древних драконов, с долгими гласными и тяжелым присвистом. Базил даже изумленно подумал, уж не сон ли ему привиделся о далеких предках, но потом решил, что если и так, то это чертовски замечательный сон и его стоит посмотреть дальше.
— Меня зовут Базил, — ответил он.
Она уставилась на него. У нее были необъятные крылья, как и у всех диких драконов, и теперь они раскрылись и заполнили собою все небо. Казалось, что она буравит его своими глазами, желтыми, сверкающими, с расширенными красными зрачками. Мелькнули оскалом зубы, длинные ряды острых, как сабли, белоснежных клыков.
Базил почувствовал, как его пронзает молния драконьей любви.
— Базил! — передразнила она. — Невольничье имя для дракона-раба. Ты один из них! Один из тех пресмыкающихся земляных червяков, которые сражаются ради людей.
— А вы — самая красивая, самая прекрасная из всех, кого я когда-либо видел, — смиренно произнес он.
— Что? — Глаза ее вспыхнули. — Разве ты не понял, что я тебя презираю?
— Когда вы сердитесь, ваши глаза становятся такими большими. Вы знаете?
Так приятно смотреть.
— Я… — Она замолчала и прищурилась. Это бескрылое сухопутное создание все же производило определенное впечатление. А человечьи вещи, шлем и огромный щит, придавали ему еще больший вес.
Похоже, он даже знает, как ухаживают за дамами. И в определенной галантности ему не откажешь.
