Она спрашивала себя, почему? Принцесса любила Марнери, и где, как не в Марнери, осталась ее настоящая жизнь?
Затем она подумала о Трембоуде, вспомнила, как он лежал, раскинувшись на постели в Кадейне, и тусклый зимний свет падал на его смуглую кожу. Он, Трембоуд, был ее домом, он был ее богом. Она ощутила, как жар опять вливается в ее бедра. Она отчаянно нуждалась в этом мужчине, и ничего больше не имело значения, кроме ее неистовой страсти к нему.
Ноша была тяжела, но она упорно тащила ее по склону в лагерь. Постепенно она обретала навыки. Не то что в самом начале, когда она мучилась от слабости и беспомощности.
Она принесла и поставила воду. Из палатки раздался голос ее господина:
— Эй, женщина, вымой меня.
Она налила воды в небольшой таз, взяла две чистые тряпки и вошла. Трембоуд сидел на маленьком походном табурете, в сапогах и почти без ничего.
Бесита затрепетала. Он вновь был готов овладеть ею.
Именно для этого она и существовала. Она опустилась на колени и сняла ему сапоги. Затем начала омывать ему ноги. Руки его гладили ее волосы, и Бесита придвинулась ближе. И замерла.
У палатки кто-то стоял и громко кашлял.
— М-м-м, господин Трембоуд.
У Трембоуда полезли глаза из орбит. Если это была очередная дерзкая выходка Гаспера Раканца, то он заставит наглеца пожалеть об этом. У него уже поперек горла стояли все эти кавалеристы. Сборище напыщенных простофиль.
— Ну чего там еще?
Самым большим желанием в эту минуту было обладать этой женщиной, единственным существом, доставляющим какую-то радость в его нынешней жизни.
Трембоуд отнюдь не считал эту бесконечную скачку по лесу и по степи приятным занятием. Он был создан для более утонченных дел, больших городов, высшего света.
— Пришли багуты. Вожди хотят тебя видеть. На мгновение глаза Трембоуда угрожающе вспыхнули. Издав проклятие, он оттолкнул прочь губы женщины. Ей-богу, теперь она сделалась по-настоящему прекрасной. Он как следует ее выдрессировал.
Чертовски неприятно будет ее потерять, но в Туммуз Оргмеине она будет затребована высочайшей властью.
И вся его дрессировка пойдет прахом, поскольку Рок был всего лишь сферическим камнем, черным монстром, похороненным в степном городе. И не было у него никаких плотских желании, кроме жажды мщения всем живым существам.
Только зря потрачено время!
— Скажи им, я буду через минуту. Он повернулся к Бесите.
— Мои извинения, принцесса. И узнай, пожалуйста, пока я там занимаюсь с этими, что у нас сегодня на завтрак.
Трембоуд, какой он нежный, как он к ней добр. Как она любила его за это.
— Да, господин, — ответила Бесита и прижалась щекой к его ноге.
Трембоуд натянул брюки и камзол и вышел поприветствовать багутских вождей.
Женщина выскользнула первой и направилась к палаткам всадников. Багуты пялились на нее, кто-то из них даже присвистнул. Бесита не обернулась.
Глаза Трембоуда превратились в щелки, но он тут же взял себя в руки.
Багуты были низкорослыми кочевниками с классическими кривыми ногами. Говорили, что они рождаются в седле, и, что правда, то правда, многие из них выучивались ездить верхом раньше, чем ходить.
Одетые в пыльные рубахи и кожаные штаны, в железных котелках-шлемах, с жуткими деланными улыбками на круглых обветренных лицах, они стояли, не двигаясь, а глаза их тем временем нервно бегали по сторонам, внимательно изучая место и больше всего человека, с которым они пришли встретиться.
Багуты ощущали силу, исходящую от него. Он и в самом деле был слугой сильных мира сего. Уж это они могли сказать наверняка. Им придется держаться настороже. Его следовало доставить в целости и сохранности, как и восхитительную бабенку, которую он вез с собой. Что было весьма досадно.
Женщины подобного типа в степях были величайшей редкостью. Багутские женщины — все как на подбор низкорослые, кривоногие и сварливые. Почти такие же, как и их мужчины, которых они напоминали и в других отношениях, включая пристрастие к поножовщине и черному зелью.
— Добро пожаловать в Ган, — произнес Паштук, вождь вождей багутов Красного Пояса. Паштук походил на хитрого конокрада, кем он, по сути, и был.
Трембоуд кивнул вождю багутов.
— Приветствую, — пробормотал Догбол, вождь копьеносцев Красного Пояса.
Догбол относился к другим мужчинам с презрением воина. Он носил медный кастет и в руке сжимал увесистый арапник, которым лениво шлепал себя по ногам.
Трембоуд почувствовал вызов в поведении этого человека, но сдержался и не стал насылать заклятья. Он просто уставился на него холодным пристальным взглядом, так и не кивнув головой в знак приветствия. Если было суждено приключиться неприятностям, то с наибольшей вероятностью они исходили бы от этого типа, молодого, мускулистого и переполненного гордостью.
Третьим вождем был Чок, командовавший багутской конницей. Он был старше других, с более мудрым взглядом. Когда подошла его очередь, он молча кивнул Трембоуду головой, и тот ответил ему легким кивком.
— Садитесь, — сказал Трембоуд, показывая на ковры, разложенные перед его палаткой.
Вожди присели на корточки, иначе они сидеть не умели, разве что верхом на конях. Трембоуд уселся на свой табурет, достал из камзола фляжку, открыл и провозгласил тост за багутов.
— За смелых и свободных — долго странствовать нам по степям и называть их своими!
Багуты с трудом переварили часть сказанного, поскольку их познания в языках, кроме своего собственного, были невелики, однако на фляжку они смотрели с достаточным нетерпением.
— Ты принес хороший черный напиток? — спросил Догбол, тут же забыв о приличествующей воину сдержанности.
— Самый лучший, я приготовил его сам. Очень крепкий. Так что будьте умеренны.
— Мне это нравится, хорошо сказано. Догбол сделал изрядный глоток.
«Дурачье, простодушное кочевое дурачье», — подумал Трембоуд.
Фляжка пошла по кругу.
— А теперь расскажите, что за обстановка там впереди? — произнес он самым что ни на есть дипломатическим тоном.
Чок протянул ему фляжку.
— Свежий трава всю дорогу к реке. По другой сторона новая трава, тоже. Мы можем сделать хороший переход.
У Трембоуда возникло внезапное предчувствие.
— Сколько человек в вашем отряде?
— Все племя. Мы пасем здесь коней и собираем рабов для рынка.
Трембоуд вновь почувствовал приступ раздражительности. Ну почему никто ничего не может сделать правильно?
— Предполагалось, что я должен встретиться с небольшим отрядом для очень быстрого переезда в город.
Чок сплюнул на землю. Город считался зловещим местом, уничтожавшим людей, по крайней мере, багутов. Даже упоминание о нем не сулило ничего хорошего.
— Мы не идем всю дорогу. Трембоуд кивнул.
— Разумеется, нет. Только до Кулака. Но мне нужно всего лишь человек двадцать. Моих преследователей теперь очень мало. Мы устроили им засаду в лесу.
При воспоминании об этом Трембоуд почувствовал гордость. Какую победу он одержал! Конечно, все это благодаря разведке одноглазого Гаспера Раканца, но тем не менее, когда придет время, победа придаст его рапорту дополнительную пикантность.
