глаза.
— Дюжину кавалеристов?
— Мы выбьем нескольких кочевников из седел, раскроим пару лошадей, пусть женщины покричат немного.
— Это сразу привлечет их внимание.
— Да, конечно. Затем кавалеристы вернутся к засаде, спешатся и присоединятся к нам.
Кесептон попытался представить, как талионские кавалеристы оставляют своих лошадей и отправляются в смертельную ловушку. Представить такое было нелегко.
— Багуты бросятся за ними, не все, но многие. Они станут нас атаковать, мы отобьем их атаку и они понесут потери. Они отступят и начнут пускать в нас срелы; тем временем несколько гонцов спустятся к берегу рассказать остальным, что происходит. Как я уже сказала, дисциплина у них никакая. Большинство, а возможно, и все верховые помчатся сюда, чтобы принять участие в схватке с небольшим отрядом аргонатских солдат. Для кочевого племени скальпы и черепа слишком великий соблазн.
Кесептон мгновенно представил, как его собственный череп, ссохшийся от жара костра, подвешивают к ожерелью какой-нибудь багутской красавицы.
— Тогда мы окажемся один на один с тремя сотнями кочевников.
— Правильно, и они в конце концов слезут с седел и попытаются взять нас штурмом.
Он кивнул. Кочевников поведут вперед гордость и боязнь проявить слабость друг перед другом. В этом смысле они похожи на жителей Теитола.
— Нам придется сдерживать их атаки, но драка будет на наших условиях и на нашей территории. Мы выстоим.
Он сглотнул:
— Но надолго ли?
— Ненадолго, но достаточно, чтобы они пришли в ярость. А затем мы дадим сигнал драконам.
— О! А где же будут они?
— Внизу в реке, от брода вверх по течению. Как только багуты переправятся, они поплывут в сторону брода, но не слишком быстро, чтобы их не успели заметить. Когда они получат сигнал, то вылезут из реки и нападут на обоз с имуществом и табуны коней.
У Кесептона округлились глаза.
— Представляю, как багуты забегают после этого.
— А я тем временем устрою небольшой фейерверк. Мы должны проработать план со всеми нашими солдатами, чтобы, когда я подам сигнал, они заслонили лица и плотно закрыли глаза.
Он непонимающе уставился на нее:
— Фейерверк?
— Да, думаю, это слово подойдет здесь лучше всего. — Она объяснила суть, и глаза у Кесептона расширились еще больше. Либо этот эпизод войдет в историю, либо их черепа будут украшать в скором времени багутские шеи.
— Всего лишь капля удачи, и я думаю, нам удастся добраться до леса, прежде чем они нас догонят, — закончила она.
Кесептон понимал, что спорить с ней бесполезно; ничего другого просто не оставалось. И все же существовали вещи, которые его беспокоили.
— А как же наши лошади, где мы их собираемся прятать?
— Лагдален и несколько драконопасов погонят лошадей табуном и будут держать их наготове поблизости.
Мысль о том, что Лагдален где-то там в долине отгоняет от лошадей львов, взволновала его не на шутку.
— Лагдален? — произнес он.
Лессис спокойно улыбнулась. — Я знаю, мой молодой капитан. Здесь затронуто ваше сердце, я понимаю. Но вы должны помнить, что эта девушка находчива и отважна, и, кроме того, она будет не одна. Иначе я не стала бы рисковать.
— Мое сердце? — запнулся он.
— Да, — сказала она. — Но я не имею к этому отношения, вы можете доверять своим чувствам. Здесь нет никакого колдовства, разве что самой Великой Матери.
Он с усилием взял себя в руки. Что ж, по крайней мере, это разрешало некоторые вопросы, хотя и рождало другие. Неужели его так легко было раскусить?
Судя по всему, так оно и было.
— Если багуты погонят нас через Ган, то мы потеряем драконов — они там не продержатся, — произнес он. Лицо ведьмы сделалось очень мрачным, рот сжался.
— Да, драконов мы потеряем, но нам придется так поступить, чтобы вернуть принцессу обратно.
Наконец Кесептон оставил ее и поскакал назад, чтобы посовещаться с Уилдом и Дьюксом. По дороге он миновал валуны, к которым прислонились драконы, чтобы дать отдых своим воспаленным ногам.
Драконопасы столпились внизу у небольшого ручья, наполняли водой бурдюки, и пока пастухов не было, драконы переговаривались друг с другом на своем языке.
— Именем Яйца, я уже устала идти. Ни один дракон не в силах ходить так далеко и так быстро, — жаловалась Несесситас.
— Мои подошвы слишком распухли, чтобы двигаться дальше. — Чектор поднял задние ноги, чтобы рассмотреть свои стоптанные ступни.
— Не говорите про ноги, я пытаюсь забыть, что они вообще существуют, пробурчал Базил.
— А желудок? Про него ты тоже хочешь забыть? Это на тебя не похоже.
— Именем древних драконов, ты просто надоедливая заноза в хвосте.
— Да, хвост тоже болит. Слишком много приходится им сражаться. — Чектор был неумолим.
— Может, скоро нам дадут чего-нибудь съесть? — сказала Несесситас. Похоже, мы добрались куда нам нужно.
— Надеюсь. Нельзя держать дракона на марше весь день безо всякой кормежки.
— И дракониху.
Баз поднял глаза на Несесситас.
— Верно. — Он съежился и почесал зудящую кожу под чешуйками. — Знаешь, Несси, мне нужно тебе что-то сказать. Пока нет мальчишек.
— Сказать?
— Я перед тобой в огромном долгу, Несесситас. Ты спасла шкуру этому бестолковому мальчишке. Я слышал о том, что ты сделала. Пастух для дракона вещь не последняя.
— Бестолковые мальчишки, чего в них хорошего. Но паренек дрался, потому что кавалерист оскорблял молодую ведьму.
Базил поднял глаза.
— Кавалерист оскорблял Лагдален, друга дракона? Несесситас пожала плечами:
— Ты ведь знаешь, как эти люди шутят. Хвостолом раздул грудь, и его странный хвост, выпрямившись, напрягся.
— Никудышный мальчишка правильно сделал, что дрался. Кавалеристу повезло, что именно ты оказалась там, а не я.
Несесситас обнажила острые, словно сабли, зубы в драконьей улыбке.
— Мои мысли в точности как твои, Хвостолом.
Глава 37
Для Трембоуда наступили трудные дни. Ему хватало уже того, что весь день напролет приходилось не слезать с лошади, но это было не самое страшное; окружающее общество — вот что портило ему нервы.
Багутские мужчины были просто сами не свои, когда дело касалось женщин, в особенности если женщины привлекательны и из дальних краев. Целая толпа паразитов пыталась заговорить с Беситой, подъезжая к ней бочком на лошадях или быстро вклиниваясь, чтобы отделить ее от Трембоуда и других солдат Туммуз Оргмеина.
