— Ну, по ночам и здесь кипит жизнь, однако большинство дневных обитателей джунглей действительно соблюдают тишину. На ночлег мы будем забираться на деревья, чтобы не напали хищники, и для нашей защиты адептам придется убедить вудвосов, что мы не причиним вреда деревьям. В дневное время шумные животные концентрируются в верхней кроне, а ночью, когда они спят, на охоту выходят хищники, и вот они-то действуют совершенно бесшумно — полная противоположность наземным обитателям. Как будто два разных мира.
Приправленные бобы очень быстро стали излюбленным блюдом Флер в меню горцев. Ей нравился и сливочный ореховый десерт, но приправа к бобам была непохожа на все, что Флер доводилось пробовать прежде.
— Слушай, а зачем нам пришлось обходить стороной хитиновое гнездо? Среди нас ведь так много заклинателей хитина, разве они не смогли бы подружиться с ним? Я полагала, что это им всегда по силам.
— Не к каждому гнезду можно подступиться. И не забывай, что гнезда здесь и в горных долинах отличаются — горные всегда недоразвиты. Поскольку в горах холоднее, а запасы пищи ограниченны, они никогда не достигают по-настоящему зрелого возраста. Взрослыми гнездами управлять чрезвычайно трудно, они невероятно подозрительны. Некоторые из них живут многие сотни, а возможно, и тысячи лет. Они заменяют королев по мере их истощения, а визиревую массу накапливают до тех пор, пока не приобретут неограниченные резервы памяти. Но такие старые гнезда воспринимают все, что движется или растет, лишь как потенциальную добычу — и не более.
— Как же можно определить, что хитиновым гнездом можно управлять или даже просто вступить с ним в переговоры? В прежние времена это было, должно быть, невероятно опасно.
— Да, так и было, — ответила Армада, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Конечно же. Сперва на установление доверительных отношений с гнездом уходили годы, и даже тогда утверждать, что ты сможешь выбраться наружу, спустившись в гнездо, можно было лишь с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Ты слышала предание про старика Генри Мак-Джинти?
Флер призналась, что нет.
— Ну так вот, среди первых заклинателей старик Мак-Джинти был одним из лучших. Он бросил свое семейство, ферму и все время посвятил общению с гнездами. Разумеется, он был удачлив и стал очень богат. Однажды фермер попросил Мак-Джинти переговорить с гнездом, которое устраивало набеги на его посевы и опустошало поля. Ну, запасся старик Мак-Джинти всеми своими хитростями и уловками и отправился надело. Он скормил гнезду излюбленные лакомства и предложил предметы, которые, как он знал, были приятны на ощупь и на запах визиревой массе. Продвигался он очень осторожно, не спеша — у него на глазах в гнездах погибали друзья, и последовать их примеру он совсем не собирался. И гнездо позволило ему приблизиться к нему. Он целый день пролежал прямо возле основного выхода и гладил всех воинов и визирей, выходящих наружу. Постепенно он расположился прямо над камерой королевы и уже подумывал о том, чтобы забраться внутрь, как гнездо послало рабочих соорудить небольшую стену вокруг него. Радости Мак-Джинти не было предела. Он приходил туда каждый день, удивлял их, пел песни, а стена тем временем все росла и росла. В конце концов она достигла пяти футов в высоту, и остался лишь единственный маленький вход внутрь. В один прекрасный день он забрался внутрь и обнаружил, что выход блокирован воинами. Его полностью замуровали и надстроили над ним сверху крышу. Он оказался пленником гнезда, которое его кормило и непрерывно изучало. Через несколько дней фермер заметил, что Мак-Джинти нигде не видно, и поднял тревогу. С помощью газа удалось проникнуть в гнездо и вытащить Мак-Джинти оттуда живым, однако он совершенно лишился рассудка. Остаток своих дней он провел полным идиотом.
Флер содрогнулась.
— Теперь, конечно, все это осталось в далеком прошлом, тогда все было по-другому. Ты должна знать древнюю историю. — Флер кивнула, и Армада продолжила:
— Так вот, колония была на грани краха. Сельское хозяйство находилось в безнадежном состоянии, заниматься им было слишком опасно, чтобы можно было рассчитывать на экономический эффект, а наши роботы с вудвосами ничего не могли поделать — точно так же, как и мы сами. Так что когда отчаянные люди вроде Сумасшедшего Августина, которого нарекли Святым, выяснили, что можно спуститься в хитиновое гнездо и выбраться оттуда с молодой королевой на руках и в сопровождении преданной армии визирей, семенящей следом, — тогда фермеры уже были готовы рискнуть. Конечно, это требовало навыков, многолетних усилий — если только ты не настоящий святой, — и в результате множество пионеров хитина погибло по неопытности. Однако те, кому удалось выжить, разработали наилучшие стратегии, кланы выжили и двинулись в горы.
Флер слушала ее рассказ, размышляя о том, что процесс превращения неудачливых фермеров- хлеборобов в немыслимо богатых охотников за хитином хорошо описывается теорией Дарвина. Выживали сильнейшие.
После недолгого часового отдыха они вновь поднялись на ноги и двинулись вниз по узкой тропинке, извивающейся среди колоссальных корневых систем. Фейны семьями шли перед медотрядом, однако и за ним тоже шла цепь фейнов-солдат. В течение дня медотряд отставал все больше и больше, поскольку доктору Олантеру и Флер двигаться становилось все труднее.
Под вечер они вышли на крутой обрыв, оказавшись на вершине почти отвесно уходящей вниз скальной стены, образовавшейся в результате тектонического сдвига. В нескольких сотнях метров под ними находилась узкая долина, наполовину заполненная серо-зелеными кронами эсперм-гигантов. Скала ослепительно блестела под солнцем, и глазам путешественников потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к внезапному изменению освещенности.
Утес был опутан коричневыми лианами, и Флер как раз рассматривала одну из них в тот момент, как глаза ее заметили какое-то движение. Когда оно повторилось. Флер различила контуры существа с длинным цилиндрическим туловищем, во много раз превосходящего по размеру человека, которое перемещалось по склону при помощи, чудовищно длинных рук и ног. Тварь была покрыта спутанной мешаниной темно- коричневого древесного волокна, так плавно переходящего в коричневатый фон, что существо было невидимым, когда не двигалось.
Она мгновенно поняла, что это, и сердце ее замерло. Она показала Армаде рукой.
— Что там? — спросила Армада. Она посмотрела в том направлении, куда указывала Флер, и чуть не задохнулась от изумления.
Вудвос был метрах в ста под ними и еще в сотне метров в сторону по склону обрыва. Флер могла без труда различить широкую треугольную голову, располагавшуюся на цилиндрическом туловище, как танковая башня. Можно было разглядеть даже семь круглых черных глаз, стеклянными бусинками покрывавших верхнюю поверхность.
Удар Пепаз, сержант арьергарда фейнов, немедленно передал сигнал тревоги передовому отряду, находившемуся уже более чем в километре от них, чтобы выяснить, могут ли адепты приблизиться и умиротворить вудвоса. Он впервые встретился на их пути, и Пепаза это взволновало, потому что вудвосы, мимо которых они проходили раньше, прятались от них. Адепты несколько дней работали вдоль тропинки, но участки вудвосов часто бывали очень обширны, и одного из них могли пропустить.
Флер смотрела с ужасом и очарованием. Вудвос рылся в лианах, разыскивая древесных паразитов. Когда он обнаруживал что-то, пытавшееся от него уйти, за добычей вытягивалась длинная рука и хватала жертву так быстро, что глаз не успевал проследить за движением. Добыча подвергалась внимательному осмотру и либо отбрасывалась в сторону, либо попадала в широко разверстый рот, находившийся прямо под треугольной головой.
— Он нас видел, — зашептала Армада. — Быстро назад! Бегом, он приближается. — Все бросились к деревьям. Ни одно живое существо, за исключением адептов тайны, не рисковало добровольно предстать перед вудвосом.
Когда вудвос вскарабкался на утес и встал на две ноги, приняв вертикальное положение, они уже добрались до лабиринта переплетающихся древесных корней. Флер оглянулась назад. Тварь моментально потеряла их из виду, так как они уже находились в тени, а ее глаза еще не свыклись с царящим в лесу полумраком. Флер ошеломленно смотрела, как чудовище подняло вверх огромные руки — оно было самое меньшее метров двадцати пяти ростом — и стало вглядываться, заслонив глаза ладонями. Затем оно
