умирает у нее на глазах. Ничто не могло бы устоять перед его неистовым боевым искусством. Были ли это беспокоящие лагерь пуджиш или эскадроны мирчазских солдат — меч его не знал преград.
И в то же время он был нежнейшим и добрейшим драконом, как узнала она за месяцы жизни с ним рядом. Она поняла вдруг, что любит большого зверя, как члена своего рода. Ей пришлось закрыть глаза и отвернуться на мгновение. Дышать стало трудно. Она пыталась себя пересилить, но не смогла сдержать мучительных рыданий.
Один из больших глаз дракона раскрылся и уставился на девушку.
— Лумби, не плачь. Не надо плакать. Это хорошая смерть. Те проклятые лорды долго нас не забудут. Она через силу рассмеялась:
— Да. Мы изрядно напугали их. Базил усмехнулся:
— Не скоро они снова сунутся в лес арду. Твой народ станет сильнее.
— Да. — Голос ее стал вдруг очень тихим.
— Все умирают в конце концов. Кто-то умирает от болезни, лежа на соломе. Драконы могут умирать месяцами. Лучше уж погибнуть стоя, с мечом в руках. Лучше погибнуть в бою.
Лумби восприняла эту мысль и осознала ее справедливость, особенно для такого воина, как Базил Хвостолом. Для него и вправду лучше погибнуть в бою, положив быстрый конец жизни, отданной войне. Лумби обвила руками огромную гладкую шею и прижалась к ней как можно сильнее.
Их прервал Норвул, подошедший к ним и присевший рядом на корточки. Лумби отошла, вытирая глаза. Норвул сам ощущал усталость после затянувшейся битвы, как и чувство нависшей гибели. Говорить было трудно.
— Они приготовились к новой атаке. Скоро начнется.
— Я буду готов.
Базил начал вставать. Лумби попыталась было ему помочь, и он ласково посмеялся над ней:
— Что? Ты думаешь, дракон — это цыпленок, которому нужна помощь, чтобы встать?
Он тяжело повернулся всем телом и поморщился. С медленным шипением постарался привыкнуть к жгучей боли в ноге. Оперся на меч. И когда рука его сжала рукоять с наголовником в виде кошачьей головы, он ощутил возбуждение, всегда исходившее от клинка. Он хорошо понимал свой меч. Если суждено умереть, то умрет он с Экатором в руках. Вместе они возьмут еще не одну голову, прежде чем наступит конец.
Наконец он встал. Повернулся к воротам, где арду готовились встретить еще одну атаку. Они вооружались копьями и щитами погибших гвардейцев и выстраивались в шеренгу поперек ворот.
Под бой барабанов гвардейцы поднимались по ступеням.
Базил вошел в тень, прячась от стрел. Гвардейцы приблизились. Это были новые люди. Те, кому уже пришлось драться внутри двора, отказались подчиняться приказам, требующим от них нового наступления. Командиры пришли в ярость от стыда, но ничего не смогли поделать с подчиненными. Подмогу прислали от городских ворот. Мятеж в Городе Рабов теперь уже все равно прогорел. Надобность в больших силах для его подавления отпала. Самое большее, что еще делали мятежники, это швыряли в ворота камни.
На вершине лестницы гвардейцы сомкнули копья и бросились вперед редкой фалангой — расстояние между рядами составляло пять футов. Когда они достигли ворот, лучники разом выпустили стрелы, и некоторые нашли цель. Едва ли двадцать арду молча стояли перед ними в ожидании. И все же ударили в ответ так, что остановили гвардейцев и даже несколько потеснили их назад. Арду метнули свои копья и теперь остались лишь с мечами в руках. Мечи их заработали, может, и не совсем ловко, но зато яростно. Люди второго и третьего ряда фаланги напирали вперед и потеснили лесных людей.
Пал великан Охага — копье вонзилось ему в горло. Покинул свет старый Руфат, пронзенный одновременно копьем и мечом. Лей Ией погиб, пытаясь вынести тело Руфата из боя. Арду отступили глубже в проем ворот, почти в самый двор. Снова они оказались в этом дворе, где их могли окружить и уничтожить.
Гвардейцы, чувствуя близость победы, надавили сильнее. Это были доблестные люди, закаленные наемники, гордые своим военным искусством. Никогда горстка бешеных человекообезьян не может надеяться побить их!
Пал брат Охаги Джумг, дважды пронзенный мечом. Арду отступили еще на шаг. Гвардейцы закричали и кинулись напролом.
И дракон снова выступил из укрытия. Гвардейцы увидели его и ощетинились копьями. — Длинные пики — вперед! — раздалась команда. И из тылов вышли люди с пиками длиной в десять футов, готовые проткнуть этого поганого кебболда, так ужасно напутавшего предыдущих гвардейцев.
Базил помедлил, держась вне поля зрения лучников и подпуская копьеносцев поближе. Подойдя, они напали все разом. Он дал им добежать до него и взмахнул Экатором. Наконечники пик отлетели под его лезвием в разные стороны. Два копья уцелели и устремились ему в живот, он отразил их щитом, который сделал для него Иорд.
Одна из пик пролетела вблизи его горла, другая задела плечо, но Экатор ответным ударом обрушился на людей, застывших в воротах, и в минуту лишил жизни шестерых. Остальные отпрянули от водопада крови и внутренностей. Базил ударил снова и смел вторую линию гвардейцев. Тогда арду прыгнули вперед, перехватывая инициативу, Базил же отступил назад, укрываясь от копий.
Гвардейцы все еще беспорядочно мельтешили в воротах, когда Норвул размозжил голову первого из них своей боевой дубинкой, Иорд зарубил следующего, и вся фаланга смешалась в беспорядке и отступила. Арду наступали, размахивая оружием с вновь пробудившейся яростью, они зарубили еще двоих, остальные же оставили снова ворота и отбежали к краю ступеней.
Отступление их прикрывали стрелы, и арду вынуждены были снова спрятаться в тень. Их победные крики эхом отразились от стен. Они снова победили!
Но теперь оставалось всего лишь четырнадцать арду, способных драться. Они прижались к стене с горящими глазами и разрывающимися легкими.
— Дракон говорит, что лучше погибнуть в бою, чем лежа больным в шалаше, — сказала Лумби, пришедшая занять место среди мужчин в последнем сражении.
— Лесной бог прав, — повторил за ней Норвул, — если нам суждено умереть, умрем здесь!
Остальные одобрительно захрипели.
Но их согласный крик был оборван новым звуком, безошибочно узнаваемым звуком скрежета металла о камень. Решетка снова поднималась.
Базил мрачно поднял взгляд.
Уже знакомый всем силуэт возник под поднятыми металлическими зубьями.
— Так, — прошипел дракон про себя. Еще одна из бестий, сотворенных где-то злобными эльфами.
Устало шагнул он навстречу посланнику смерти.
Глава 51
Релкин созерцал время, соколиным взглядом пронзая течение его реки. Время всегда течет в одном направлении — неумолимая последовательность настоящих моментов, каждый из которых наследует предыдущему, чтобы уступить требованиям последующего, а самому стать частью прошлого.
И все же этот момент был особым. Эта частица настоящего не походила на другие.
Пора! Что-то изменилось, какие-то линии пересеклись. Время не было больше серией безымянных моментов, следующих друг за другом в бесконечность прошлого. Настоящее переполнилось до краев. Это мгновение пришло, исполненное великих возможностей, вызывающих священный ужас. И поэтому все переменилось.
Релкин шевельнулся. Глаза его открылись и вобрали в себя сверкающие лакированные стены и сияющий пол комнаты, которая так много говорила о славе Башни Обозрения Аркелаудов. Рядом на коленях стояла леди, обмахивая его опахалом и тихонько напевая какую-то древнюю колыбельную своего народа. Серебряные кудри ее были убраны под черный шелковый шарф.
Время пришло. Он сел на диване. Лицо его еще болело от ударов, особенно сломанный нос, но боль в руках утихла. Он поднял руки, проверяя, и убедился, что неудобства, причиняемые болью при движениях, вполне переносимы.
— Благодарю тебя, леди. Твоя врачующая магия сняла боль.
Она подняла голову, и он увидел, как огромные золотые звезды разрастаются в ее глазах.
