— Иди, — прошептала она, — ты должен уничтожить наш мир.
Он встал, пошатнулся, но восстановил равновесие. Руками он едва шевелил, так туго они были перевязаны. Но для того, что он собирался делать, руки были не нужны.
— В любом случае меч мне не понадобится, — пробормотал он.
Нос его одновременно чесался и болел — странное и неприятное сочетание.
Но ходить он мог, и момент — это весомое «настоящее» — звал его. Нельзя было больше мешкать, хотя что-то в нем желало бы еще повременить. Он понимал, конечно, что это та его часть, которая не хочет умирать.
Он отвернулся от строгих золотых глаз и пошел к двери. Теплый ветер встретил его. Дверь захлопнулась за его спиной.
За озером высилась статуя Зизмы Боса. Фасад мраморной Пирамиды сверкал бриллиантами несколько правее, на восточном берегу. Внизу лежал мерцающий город золотых эльфов. Релкин подошел к перилам и возвел к небу руки. Солнце согрело его ладони, и он застонал от любви к миру, однако, ни секунды не медля, призвал силу массового разума. В ту же секунду он исчез, лишь ветер пробежал по террасе.
Леди Цшинн склонила голову и стала ждать конца света.
В ямбическом ничто поймал он ритм момента, а затем снова вернулся в мир, возникнув в футе над поверхностью грандиозного поля в зале Игры Пирамиды. Неловко приземлившись, он упал на поле, сбив фигурки Офицеров, которые со стуком покатились по священным клеткам. Немедленно раздались яростные крики, возникло движение по краям зала.
Слишком много здесь народу, чтобы оставался хоть один шанс захватить их врасплох.
Крики неслись теперь уже отовсюду.
А затем он услышал новые звуки, один их них был удивительно знаком дракониру легионов Аргоната — могучий звон огромных мечей, сшибающихся во время поединка.
Что, во имя всех старых богов, это значит? И снова он, этот звук тяжелых ударов стали о сталь. Драконий меч? Значит ли это, что где-то рядом находится один вполне конкретный виверн?
Юноша огляделся. Поле простиралось от него вдаль во всех направлениях, то тут, то там его пятнали группы двух — и трехфутовых фигур, медленно переползающих в ходе немых военных действий.
Через поле с криками бежали люди, обнажая на ходу оружие. Сомневаться насчет их намерений не приходилось.
Пора действовать. Релкин заглянул в себя и воззвал к массовому разуму, надеясь, что тот услышит его и очнется.
Ничего не произошло.
— Убейте его! — кричал кто-то издалека. Он сжал кулаки и снова воззвал к десяти тысячам, лежащим в основании великого разума.
— Проснись! — кричал он огромному киту, медленно поворачивавшемуся в вечно теплых водах, всплывая к свету. — Проснись! Ты строишь, но все же не имеешь очага. Ты создаешь, но все же у тебя нет хлеба. Проснись!
— Убейте его!
Ответа по-прежнему не было.
— Проснись! — кричал он, чувствуя отчаяние, ведь эльфийские лорды могут его убить раньше, чем Иудо Фэкс выполнит пророчество Зизмы Боса.
И тут вдруг он понял, что может «направить» свой зов, используя собственное сознание неизвестным ему доселе способом. Он собрал и оформил свои мысли, а потом направил свое послание в огромную сущность, словно ракету в большое облако, и оно разорвалось внутри, коснувшись чего-то во тьме, что шевельнулось, словно пробуждаясь.
И тут вдруг все странным образом замерло, как если бы сама река времени отказалась течь. Релкин видел человека с обнаженным мечом всего лишь в двух футах от себя. Человек этот уже занес меч для удара. Смерть Релкина была написана на этом куске стали, который, казалось, двигался со скоростью садящегося солнца. Секунды казались минутами.
— Проснись! — прорыдал мальчик.
И зеленое пламя вырвалось из поля у его ног, рванулось к потолку, оглушающий взрыв разнесся по залу. Обугленного несчастного стражника с мечом подбросило футов на двадцать в воздух. Те же, кого отделяло от Релкина не меньше десяти ярдов, упали лицом вниз или опрокинулись навзничь.
Зеленая вспышка погасла. Релкин практически ослеп, но не обгорел.
Стражник упал поверх фигуры Офицера обугленной бесформенной кучей.
Разум наконец проснулся.
Крики ужаса эхом разнеслись над Игровым полем. Слишком поздно. Слишком поздно. Пограничная линия разделила оба зона. И возвращение невозможно. Иудо Фэкс исполнил пророчество.
Разум пробудился и теперь оглядывался вокруг миллионами глаз, и мир представал перед ним миллионами вариантов. И сквозь один мир он увидел другой, а за ним — еще один, и еще, еще миры. А потом он взглянул прямо перед собой и увидел поле Игры эльфийских лордов и разбросанные по нему фигуры, и лица, запрокинутые в ужасе, и извечно совершенные черты этих лиц были искажены. И тогда он все понял. Потом случилось сразу много вещей.
В тысячах магических миров свет начал меркнуть, солнца гаснуть, луны взрываться, атмосферы улетучиваться, сказочная листва почернела. Задыхающиеся эльфийские лорды посыпались на доску, переместившись с непостижимой болезненной быстротой, и перемещение они осуществили не по своей воле. Количество людей на доске резко увеличилось. Остальные, возможно менее удачливые, исчезли вместе со своими мирами.
Во внутренний двор, где тварь Голгомбы неумолимо прижимала Базила к стене, с ревом ворвался зеленый свет. К удивлению Базила, тварь упала, сжалась и превратилась в горку сверкающей серой пыли не выше колена. Меч звякнул об пол, круглый щит, тоненько зазвенев, откатился в сторону.
Со скрежетом металла о камень снова поднялись решетки, но на этот раз за ними никто не стоял. Базил расценил это как приглашение войти. Он не знал, от кого оно исходило, но безошибочно понял знак.
— Моего мальчика убивают!
Бежать он не мог, а мог лишь, шатаясь, пройти под решетками, и он пошел в зал Игры, странно приседая, почти падая каждый раз, когда приходилось переносить вес на больную ногу. Но за болью в его глазах горел огонь, а меч в руках грозил смертью.
В караульном помещении у ворот длинные ключи неожиданно выпали из механизма и перелетели через всю комнату, ворота же тем временем сами по себе повернулись, с лязгом закрывшись.
Арду развернулись и пошли вслед за драконом, сжимая в руках мечи и копья.
Войдя в зал, Базил проревел вызов эльфийским лордам, и те неловко закружились, их сердца наполнились ужасом. Дракон встревоженно следил за ними. Не опоздал ли? Как и боялся с самого начала?
В центре, окруженная кольцом эльфийских лордов, все еще поднимающихся на ноги, стояла фигурка, вся замотанная бинтами. Лорды были несколько подпалены. От Ред Элка несло дымом, и он хлопал по голове, чтобы вытрясти запах паленого из своих серебряных кудрей.
Замотанная в бинты фигурка повернулась к дракону и подняла в приветствии руку. Базил почувствовал, как подскочило его сердце.
— Мальчик жив! — взревел дракон.
Он ринулся к нему прямо напролом через поле, сметая на пути Офицеров, Коней, Пешек и всех остальных. Экатор гудел, и те из эльфийских лордов, кто осмелился преградить путь, были отправлены в вечность.
Часть лордов бросилась наутек, а самые отчаянные взялись за мечи. Экатор кружился в воздухе со злобным воем, который Базил чувствовал через рукоятку. Меч вел себя так лишь однажды, когда они отрубили руку Херуте и отправили его душу в ад. С полдюжины эльфийских правителей были уничтожены на месте.
Остальные же лорды побежали, и лица их исказились гримасой страха.
А потом мальчик и дракон встретились. Огромные руки обхватили перевязанную фигурку и сжали ее в объятиях.
