Длинный стол был уставлен традиционными деревянными тарелками, которые извлекали на свет только во время этого праздника. Слуги внесли старинные блюда: манкьоре, рис с рыбой и морскими овощами, пюре из репы и испеченный на кунфшонский манер круглый рыбный пирог. Рецепты этих кушаний пришли из глубины веков, они сохранились со времен возрождения Аргоната.
Релкин подвел Эйлсу к столу и уже собирался усадить напротив себя, но тут Томмазо, желавший поговорить с дракониром, жестом подозвал влюбленных к себе, предложив им места во главе стола, по обе стороны от него. Родственники Тарчо без возражений отсели подальше, а тетушка Кири и вовсе осталась на дальнем краю стола, в окружении сельских кузнецов из Синта.
Релкин не мог не признать, что это самое чудесное Празднество Туфель, на каком ему доводилось бывать. Перед ним поставили тарелку, с верхом наполненную манкьоре и мятой репой, а также кружку пенистого пива. По знаку Томмазо за столом воцарилась тишина.
Глава семейства произнес благодарственную молитву Великой Матери и призвал Ее не оставить всех собравшихся своей милостью.
Затем он высоко поднял кружку, давая понять, что желает произнести тост. Кивнув Релкину, а затем сидевшей по другую сторону от него Эйлсе, почтенный аристократ произнес:
— Я пью за здоровье доблестного Релкина из Куоша и его будущей жены, достопочтенной Эйлсы, дочери Ранара, из клана Ваттель.
— За здоровье молодых! — хором подхватили гости и залпом опустошили свои кружки, которые тут же были вновь наполнены бдительными и расторопными слугами.
Эйлса и Релкин не отрываясь смотрели в глаза друг друга. Девушка покраснела, но в глазах ее светилось счастье. То, что у Релкина были какие-то нелады с законом, казалось сейчас просто досадной мелочью.
Гости тем временем налегли на угощение, и вскоре доброе пиво развязало языки. Томмазо захотел разузнать побольше о недавнем происшествии в Куоше, сообщение о котором потрясло весь город.
— Сперва поговаривали, что на кортеж напали разбойники, но до меня доходили и другие слухи. Они о многом умалчивают.
Релкин непроизвольно бросил взгляд на Лагдален, но та уже не была связана с ведьмами, и стало быть, «они» к ней не относились. Однако он знал, что распускать язык не следует. Лессис говорила, что удар по Куошу был нанесен из Падмасы, а такие вещи лучше прилюдно не обсуждать.
Ну, господин Томмазо, в подобных случаях всегда находятся основания для секретности.
Томмазо понимающе кивнул:
Но схватка была яростной, не так ли? Мы слышали, Что большая часть деревни уничтожена.
— Что было, то было. Но все поселяне поднялись на защиту своей деревни. И, к счастью для Куоша, там оказался Базил.
— Это ж надо, чтобы враги вторглись в самое сердце Голубого Камня, — встрял дядюшка Иапетор. — Надеюсь, Теперь, Томмазо, ты согласишься с тем, что для патрулирования внутренних вод необходимо больше фрегатов.
Морские офицеры постоянно требовали увеличения ассигнований на флот для борьбы с пиратством.
Конечно, согласился Томмазо, хотя еще недавно, скорее всего, начал бы спорить. — Средств не хватает, но, видимо, придется пересмотреть бюджет.
— И дать понять аубинасцам, что они живут в государстве, где есть власть.
— Ох уж этот Аубинас! . — устало вздохнул Томмазо.
— Говорят, будто Аубинас будет отстаивать свою независимость с оружием в руках, — промолвил мужчина, сидевший по правую руку от Императора.
— Я тоже это слышал, кузен Марко, я тоже, — печаль но подтвердил Томмазо.
Мы не можем просто так взять да и отказаться от целой провинции. К тому же независимости жаждет вовсе не народ Аубинаса, а зерновые магнаты.
— Точно, — пробурчал Иапетор, — а простым людям они головы дурят. Посмотрим, что запоют аубинасские фермеры, когда поймут, что в погоне за так называемой «свободой» уходили в кабалу к кучке алчных кровососов.
— Да не видать им никакой «свободы». Я слышал, что из Кенора уже выступили полки. Мы тут сидим, а солдаты на марше.
Релкин был несколько удивлен, даже, пожалуй, шокирован тем, что подобные вещи в открытую обсуждаются за столом. Томмазо хмуро покосился на Марко, и тот прикусил язык.
«Интересно, что за полки идут?» — подумал драконир. Всего через несколько мест от Релкина сидел юный кузен Розерто, изрядно подросший со времени их последней встречи. Воспользовавшись тем, что разговор старших был прерван, мальчик, носивший теперь форму морского кадета, задал Релкину вопрос, который давно не давал ему покоя:
— Я слышал, будто во внутренних районах Эйго обитают такие огромные звери, что они могут есть даже драконов. Неужто это правда? А, драконир Релкин?
Релкин был рад сменить тему: в такое время не стоило толковать о передвижениях воинских формирований.
— Да, Розерто, сущая правда. Там водится множество огромных существ, и хотя самые крупные из них не едят других животных, они все равно достаточно опасны. К тому же и хищники в тех краях кишмя кишат: есть среди них такие, что весят втрое больше кожистоспинного.
— Ух ты! А они пытались съесть твоего дракона?
Релкин рассмеялся:
— Они пытались съесть меня. Мы там с ними хлебнули горя. Это самые опасные животные в мире.
— Ой, как бы мне хотелось на них взглянуть, хоть краешком глаза. Какие они с виду?
Все взгляды обратились к Релкину.
— Ну, к примеру, самых больших зверей, обитающих в тех древних лесах, народ арду называет «шмунга». Они ходят на четырех ногах, толстых, как колонны. У них длинные шеи и очень длинные хвосты, которые используются для защиты.
Хвосты, — фыркнул Розерто. — Звучит не слишком-то устрашающе.
А ты представь себе кнут длиной в тридцать футов, а толщиной — в самом тонком месте, у кончика — с твое предплечье. Этими хвостами «шмунга» крушат черепа самых крупных хищников, словно яичную скорлупу.
У всех окружающих округлились глаза.
— Да сохранит нас Мать, — пробормотала Лакустра Тарчо.
— Релкин, неужто тебе пришлось сражаться с этими тварями? — со страхом и изумлением спросила Эйлса.
— Сражаться? Что ты, разве с такими гигантами можно сражаться. Правда, мы с Базом как-то раз по дурости по пытались убить их детеныша.
— Вот это да!
— Дело в том, что мы умирали с голоду. Но у нас ничего не вышло. Поблизости оказались взрослые звери, так что нам пришлось уносить ноги.
— Ну и дела, — сказал Иапетор. — Существа, способные обратить в бегство боевого дракона! Не худо было бы завербовать кого-нибудь из них в легион.
Все откровенно рассмеялись. Релкин улыбнулся:
— Боюсь, для службы они не годятся. Головки у них крохотные, мозгов почти нет — едва ли их можно побудить к сотрудничеству.
— К тому же, — давясь от смеха, добавил Томмазо, — могу себе представить, сколько они едят.
Беседа была прервана появлением детей, пришедших перед отправкой ко сну пожелать старшим спокойной ночи. Была среди них и Ламина, дочь Лагдален и Холлейна Кесевтона, прелестная, не по годам серьезная девчушка с превосходными манерами. Сделав реверанс перед Релкином и Эйлсой, она пожелала им спокойной ночи, после чего неожиданно спросила:
— Ты тот самый драконопас, про которого мне рассказывала мама?
— Возможно. А что она говорила?
