фургоны. Я не хочу встретить генерала Трегора, не имея припасов.
— Да, сэр.
Кесептон уехал, а Урмин вновь вперился в разложенную на складном столике карту. Аубинасским повстанцам, в большинстве своем новичкам, трудно было иметь дело с обученными солдатами. Кесептон и другие кавалерийские капитаны сбили с толку и запутали конницу Калеба Нефа. Аубинасские патрули рассеялись по лесу в поисках противника и собрать все силы воедино, тем более ночью, мятежному генералу было нелегко. Пожалуй, если повезет, это и впрямь позволит Холлейну осуществить его план. Конечно, капитан затеял рискованную игру, но Урмин понимал: это лучше, чем на другой день пытаться воевать на два фронта, когда сил недостаточно и для одного.
Более всего командору хотелось знать, когда же прибудет генерал Трегор. Он ждал его с нетерпением. Ждал возможности сбросить с плеч тяжкое бремя ответственности и выполнять приказы — вместо того чтобы отдавать их. Слишком уж велик был страх совершить ошибку. Малейшая оплошность могла погубить войско и поставить под удар сам город Марнери. «Поспеши, генерал, — думал он, — и ты поспеши, капитан. Мир висит на волоске, и я боюсь, что он вот-вот оборвется».
Неподалеку от командного пункта, под мокрыми деревья ми, отдыхали драконы Сто девятого эскадрона. Виверны основательно подкрепились овсянкой, щедро приправленной акхом, и чувствовали бы себя великолепно, не будь погода такой промозглой. Мокнуть под дождиком они могли целыми днями, но спать решительно предпочитали сухими. Драконопасы натягивали между деревьями одеяла, сооружая навесы, но кругом стояла такая сырость, что ткань мигом впитывала влагу.
Впереди ждала холодная, противная ночь.
Закончив сооружать укрытия, драконопасы собрались вокруг Кузо. Тот проверил, как обстоят дела с драконами. Те уже спали или готовились ко сну. Все были накормлены, все имели исправное снаряжение. Кузо напомнил подчиненным о необходимости проверить джобогины. Весь день эскадрон маршировал туда и обратно вдоль боевых позиций, и кожаные ремни вполне могли растянуться. Затем он отпустил драконопасов, и они отправились в свой лагерь.
— Вовремя привезли кашу, — заметил Ракама, — без нее нам пришлось бы худо.
— Точно, — поддержал его Свейн. — Драконы были прямо-таки вне себя. Им осточертело шастать туда-сюда на голодное брюхо.
— И зачем нужны эти бесконечные марши? — пробор мотал малыш Джак.
Урмин пытается создать впечатление, будто у него больше драконов, чем на самом деле, — пояснил Свейн. Не десять, а тридцать. Вот и гоняет их туда-сюда.
Релкин в разговоре не участвовал он слишком устал. После долгого, изматывающего дня у него осталось одно желание — спрятаться под навес и завалиться спать.
На возвышенности там, где посуше — развалились Альсебра, Влок и Базил. Над каждым драконом было натянуто по два одеяла. Базил уже спал, и Релкин решил, что одеяла худо-бедно уберегают его от дождя. Конечно, земля все равно отсырела, но тут уж ничего не попишешь. Юноша свернулся в клубок под боком у дракона и моментально уснул.
Ему снилась Эйлса. Такое случалось часто, но на этот раз ее лицо не радовало, а внушало тревогу. Девушка стояла у борта проплывавшего мимо корабля. Она плыла на восток, а он, Релкин, на запад. Разрыв между двумя кораблями быстро увеличивался, Эйлса Печально махала ему рукой. Релкин знал, что, даже прыгнув в воду, он не сможет догнать идущее по ветру судно. Повернуть и направить в погоню свой корабль он тоже не мог — кто послушает простого драконопаса.
Затем паруса уносившего девушку корабля стали черными, а клонившееся к закату солнце превратилось в плоскую физиономию. Физиономию мертвого эльфийского лорда Мот Пулка. Релкин застонал во сне.
Глава сорок седьмая
Когда Релкин открыл глаза, перед его мысленным взором все еще стояло лицо Эйлсы. Она попала в какую-то ловушку — большего он припомнить не мог. В следующий миг до него дошло, что кто-то трясет его за плечо. Юноша сосредоточился и наконец стряхнул сон.
— Мануэль? Что такое?
— Пурпурно-Зеленый учуял что-то неладное. С южной стороны.
— Неладное?
— Вроде тех новых троллей, с которыми мы воевали при Куоше.
Релкин поднялся на ноги.
— Он уверен?
— Говорит, что да.
— Скажи Кузо. Думаю, будет атака. Надо поднимать тревогу.
Мануэль поспешил к командиру, а Релкин принялся будить людей и драконов. В ответ он слышал сонные голоса, но в конце концов все проснулись.
Пурпурно-Зеленый уже встал, сорвав при этом навес. Его огромные ножищи втоптали одеяла в грязь.
Стряхивая остатки сна, примчался Кузо.
— Что ты учуял? — крикнул он Пурпурно-Зеленому.
— Тех тварей, с которыми мы дрались при Куоше.
Огромные глаза дикого дракона свирепо вспыхнули.
Лес ожил. Драконы натягивали джобогины и хватались за мечи. Драконопасы помогали им вооружиться, проверяя одновременно свои арбалеты — не отсырели ли тетивы.
— С юга, сэр, — сказал Мануэль.
— Выдвигайтесь вперед. Бегом! — распорядился Кузо. Если тревога ложная, значит, ложная, но если нет, нельзя терять ни секунды. — Курф, беги к командору Урмину. Доложи, что Пурпурно-3еленый уловил запах врага, пытающегося неожиданно атаковать нас с фланга. Мы концентрируемся на южном направлении
Курф отдал честь и устремился прочь.
Драконы надевали на руки щиты, драконопасы торопились приладить доспехи. Нахлобучивая на ходу шлемы, виверны двинулись к югу. В темноте идти приходилось очень осторожно, поскольку почва была изрезана рытвинами и оврагами.
Базил встал рядом с диким драконом, который занял место в строю, проломившись сквозь деревья.
— Ты уверен, что не ошибся? Этот дракон не чует ничего, кроме сырого дерева и глины.
— Ба, у вивернов слабое чутье. Я этот запах ни с чем не спутаю.
Базил не любил это признавать, но знал, что нюх у Пурпурно-Зеленого куда тоньше, чем у любого другого в эскадроне. Кроме того, дикий дракон не стал бы поднимать шум попусту. Раз уж говорит, что учуял врага, значит, так оно и есть. Хвостолом умолк и сосредоточился на том, чтобы не уводить ногой в кроличью нору.
Пройдя сотню ярдов, эскадрон остановился на краю глубокого оврага, по дну которого протекал ручей. То был южный, или левый, фланг позиций Урмина под Посилой. За оврагом стеной стояли деревья — дубы, белые ясени и сосны, по большей части корявые. Тьма там сгущалась такая, что казалась ощутимой на ощупь.
Пурпурно-Зеленый втянул ноздрями воздух:
— Они там. Приближаются.
Теперь и остальные драконы уловили запах.
— То же самое мы чуяли в Куоше, сказал Влок. Ноздри Базила затрепетали. Мерзкая вонь больше всего походила на смрад свиного помета. Хвостолом напрягся, всматриваясь в стоящий впереди лес.
— Во имя Огня, что это? — прошипела слева от него Альсебра.
Тени в промежутках между деревьями зримо уплотнились. За оврагом сгустилась такая тьма, что даже самый зоркий взгляд не мог различить отдельные деревья. И в этом непроглядном мраке подкрадывалось нечто злобное и опасное.
Релкин ощутил странное давление на свой разум: жуткое чувство, от которого по коже забегали мурашки и волосы на затылке встали дыбом.
Он поднял глаза и встретился взглядом с Базилом. Даже в смоляной тьме Релкин понял, что дракон неспокоен.
