говорить, что я у вас на крючке, и все такое. Если бы я был там, черта с два вы бы вот так со мной толковали. А это значит, что бы вы ни говорили, мне на нем не висеть. Ну что, поторгуемся?
— Чего вы хотите?
— Никаких вопросов к Фреду Сиверингу, когда я его разыщу.
— Зачем он опять появился в Германии?
— На этот вопрос я вам ответить не могу.
— А ответ вы знаете?
— Может быть, но не весь.
— Если Сиверинг совершил на территории Германии уголовное преступление...
— Вы полагаете, что это действительно ; так?
— Вероятность всегда существует, мистер Драм.
— Хорошо, предлагаю компромисс, — сказал я. — Все, кроме уголовщины, — и вы помогаете мне его вытащить. Идет?
— У нас, как и у вас в Америке, существует срок давности, мистер Драм. А я всего лишь полицейский.
— Вот-вот, и ради этого вы мне здесь полчаса втолковываете ;, почему вы не обычный полицейский. Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как Сиверинг был здесь. Можем мы допустить, что срок давности действует лишь на уголовные преступления?
— С моральной точки зрения...
— С моральной, черт побери. Двенадцать лет. Это все равно, что обвинять сына в преступлениях ;, совершенных его отцом.
— Значит, сейчас вы уже выступаете в роли адвоката.
