город.
Домовая осталась присматривать за мылом. Она порхала по кухне и тихонько напевала то ли старинные песенки, то ли заклинания, призванные улучшить продукт.
От сего увлекательного процесса ее отвлек нетерпеливый стук дверного молотка. Она поморщилась и решила не обращать внимания на назойливого посетителя, однако гость попался весьма настойчивый и продолжал колотить в дверь.
Раздраженная домовая отставила в сторону ступку и сняла с плиты кастрюлю с загадочным варевом, сорвала с себя замызганный фартук и отправилась открывать. Но все ее негодование куда-то испарилось, стоило лишь распахнуть дверь. На пороге обнаружился Шеранн, который ослепительно выглядел на фоне яркого солнечного сияния, живым огнем обрисовавшего его фигуру.
— Простите, госпожи Черновой нет дома, — пролепетала домовая, вцепившись в ручку двери.
— Очень жаль, — почти искренне огорчился гость и спросил: — не подскажете, куда она отправилась?
— У госпожи дела в городе, а потом она приглашена на чай к Рельским, — легко выдала хозяйку Лея.
На личике домовой отчетливо читалось искреннее сожаление.
Дракону, столь похожему на ее любимых героев, она безмерно благоволила и пропускала мимо ушей ворчание мужа, который полагал, что нет причин доверять чужаку.
Шеранн хищно усмехнулся про себя и медоточиво сообщил:
— Тем лучше. Я хотел видеть именно вас, и рад, что представилась такая возможность… — голос дракона журчал весенним ручейком, все больше очаровывая Лею.
Мыло было позабыто и оставлено сиротливо остывать в сторонке. Она и не заметила, как принялась охотно выбалтывать все хозяйские тайны за чашкой чая со свежим кексом. Впрочем, сама домовая вовсе не считала, что разглашала секреты госпожи Черновой, она ведь всего лишь рассказывала внимательному и заинтересованному слушателю о своей госпоже! И нисколько не задумывалась, для чего Шеранну потребовались эти сведения. Наверняка, он был очарован молодой гадалкой и желал во что бы то ни стало составить ее счастье! Да и вообще, поговорить о предмете нежной привязанности для влюбленного — первейшее дело…
Лишь одно предположение дракона домовая категорически отрицала. По ее словам, София не имела никаких сношений ни с орками, ни с людьми из Муспельхейма, и вообще не была ни с кем из них знакома, разумеется, не считая покойную матушку.
Впрочем, Шеранн не слишком ей верил…
Глава 16
Сады потихоньку отцветали. Кружевная пена лепестков постепенно увядала и опадала на землю, сменяясь клейкой муаровой листвой.
Бивхейм нетерпеливо дожидался первого майского дня, который по традиции праздновался с размахом. Что может быть чудеснее пикника в по-весеннему юном саду, окутанном пьянящим ароматов цветов и острым свежим запахом травы? Бельтайн всегда был любимейшим праздником, которым сполна наслаждались все, от мала до велика. В канун первого майского дня все жители высыпали из дому и до утра предавались веселью — где чопорному, а где по-плебейски разгульному.
Откровенно говоря, сама госпожа Чернова вспомнила о предстоящем торжестве, лишь обнаружив, что весь Бивхейм охвачен лихорадочными приготовлениями. Праздник уже совсем скоро, а радетельных хозяек ожидало множество забот: прибраться в домах и садах, привести в порядок парковые беседки, наготовить угощения…
Убийство было забыто, и нынче никакие сплетни и подозрения не тревожили городок, предоставив Софии неожиданную передышку. Воистину, пересуды возникают, когда обывателям нечем себя занять!
Потому молодая женщина шла по бурлящему Бивхейму, с интересом наблюдая суету, в которой никому не было дела до нее самой.
Домовой распрощался с хозяйкой на пороге лавки мясника. Госпожа Чернова припомнила, что Лея наставляла супруга обязательно навестить этого властителя колбас, копчений и вырезки, поскольку тот по неведомым причинам не доставил условленный заказ — окорок и голубей для пирога.
Молодая женщина первым делом направилась в обитель барышень Ларгуссон, надеясь, что не застанет там неблагожелательного господина Реинссона. По совести говоря, ее вовсе не прельщал предстоящий визит, однако нежелание вовсе не являлось веским поводом уклониться от неприятной обязанности.
Госпожа Чернова печально улыбнулась, припомнив наставления отца. 'Все следует делать методично и скрупулезно, досконально прорабатывая все детали, лишь тогда исследователя ожидает успех. Имея лишь разрозненные факты, нельзя сделать достоверные выводы!' — вещал пожилой профессор хорошо поставленным баритоном, строго взирая поверх пенсне на притихших детей. В действительности молодая гадалка в силу своего дара и склада характера в глубине души полагала, что разгадка сродни озарению, но стоило ей оказаться в действительно неприятной ситуации, как наставления покойного отца сразу всплыли в памяти.
'Должно быть, папенька быстро нашел бы общий язык с господином Рельским', — подумала госпожа Чернова со смутной досадой.
Искомое решение ускользало от нее, заставляло бродить наобум среди смутных догадок и сомнений, а факты упорно не складывались в сколько-нибудь стройную систему…
Надо признать, в этот раз ей действительно повезло куда больше, хотя, конечно, это везение было нелегко осилить. Дома оказалась лишь младшая барышня Ларгуссон, высокая девица с совершенно лошадиным лицом, всегда непомерно кокетливая и жеманная. Если старшая дочь напоминала строгую учительницу, что искупалось ее глубоким умом и хорошими манерами, то младшая была до нелепости на нее не похожа — глупая, как пробка, она думала лишь о кавалерах и нарядах.
Зато госпоже Черновой она обрадовалась несказанно, заставив гадалку тайком поморщиться. Обыкновение девушки ворожить на всякого, кто по глупости или рассеянности задержал на ней взгляд долее, чем на несколько мгновений, порядком раздражало Софию. К тому же барышню приходилось каждый раз успокаивать и отпаивать чаем, когда оказывалось, что неосторожный кавалер вовсе не питал нежных чувств к кокетливой гномке. Зато сама девица искренне полагала госпожу Чернову задушевной подругой, а потому приняла ее весьма любезно.
Барышня Феррия Ларгуссон была облачена в игривое орлецовое платье, украшенное множеством рюшей, которое нелепо смотрелось на ее мужеподобной фигуре. К тому же это было попросту неприлично, ведь срок траура истекал еще нескоро, однако подобные досадные мелочи мало волновали глупенькую гномку.
— Госпожа Чернова, я так рада видеть вас! — защебетала барышня тонким голоском, странно сочетающимся с ее грубоватой конституцией. — Хочу сразу вам сказать, что я не верю во весь этот вздор, что о вас говорят! Представляете, недавно госпожа Вейрессон болтала, что…
Далее следовало подробнейшее изложение всех слышанных ею слухов, притом гномка нисколько не стеснялась пересказывать все наинеприятнейшие пересуды их объекту, явно не задумываясь о столь тонких материях, как такт и приличия. Она всплескивала руками, то и дело восклицала 'ужас!', убеждала, что нисколько не доверяет злоязыким соседям, и перемежала обстоятельный рассказ сетованиями на кавалеров, которые все никак не решались попросить ее руки, видимо, слишком опасаясь отказа. Последнее барышня Ларгуссон сообщала столь жантильно, что у гадалки заныли зубы от сладких заверений и бесконечного кокетства.
Зато у Софии появился повод расспросить ее о том, что саму гадалку более всего интересовало.
— Вы моя единственная надежда, — начала госпожа Чернова проникновенно, улучив запинку в бесконечном монологе девушки. — Только вы можете мне поведать обо всех врагах вашего батюшки!
— Ох! — барышня импульсивно прижала ладонь к губам, потом принялась уверять: — Ну, что вы, отец
