– Не понял…
Ну вот что тут скажешь…
– Вам не надо…
Имеется в виду понимать не надо. Жалко было смотреть на него.
Можно лечить людей в деревнях. Можно учить людей в городах. А ког-да надоест, можно просто давать объявленияв интернете.
Например:
– Мне нужно, чтобы он умер.
Молодая девушка, по виду и не скажешь. Однако вот все доказательства.
Фотография, адрес, клок волос и личная вещь. И даже расписка, напи-санная кровью. Самое страшное, что эта девушка на самом деле будет мне благодарна. Она молиться будет за меня, если я избавлю её от этого подон-ка. Она ноги мне будет целовать. Но убийство против правил…
– Извините, – говорю я. – Но я не могу.
Она всё понимает. Она собирает со стола все предметы и уходит в гости к менее щепетильным.
Просто она не видела, что такое Ад.
Татьяна Плихневич / КАЗАКИ В ТЕНОЧТИТЛАНЕ, ИЛИ ЖЕ ГЕНИАЛЬНЫЙ РОМАН
НАЗЫВАЛИСЬ ОНИ ТАРАСКИ, ПОТОМУ ЧТО БЫЛ У НИХ бог Тарас…»
Молодой писатель с двадцатилетним стажем (по совмести-тельству преподаватель пятистепенного вуза со стажем от-нюдь не меньшим) с сожалением отложил книгу о мифологии индейцев Мсзоамсрики. Но возникшая в воображении карти-»н Тарас Бульба, в шароварах, с оселедцем, вещает, потрясая булавой, с вершины многоступенчатой пирамиды уходить все никак не желала. «А что, идея неплохая», – встрепенулся писатель. – «По-моему, об этом еще никто нс сочинял».
С идеями у него было тяжело, со временем и того хуже. До осеппей книжной выставки оставались считанные дни. Выставка – это шанс зая-вить о ссбс, пообщаться напрямую с издателями. Неплохо бы потрясти их свежими, оригинальными идеями, желательно с национальным колори-том. Российских, да и русскоязычных издательств на выставках все меньше год от года. Но вот беда – не ладилось с национальным колоритом. Да и от-куда cro взять горожанину, чья профессия иностранные языки, а хобби доколумбовые цивилизации Мезоамерики?
Кстати, хобби – это хорошо, но время отдыха кончилось. Пора прини-маться за дело. До научной лингвистической конференции, на которой предстоит читать доклад, времени всего ничего. Столько же, сколько до выставки.
И от со вздохом раскрыл папку с ксероксом статьи: «Л~нгвопрагма-тична типолопя рспрсзснуючого компонента у системы форм рспро-дукци чужой мови».
Но Тарас Бульба не хотел оставить сочинителя в покое. Продираясь сквозь лес зубодробительных терминов, он вспоминал индейские легенды о белых богах, фрески со странными персонажами явно не индейской внеш-ности, у которых, если приглядеться, можно различить усы и чубы-оселед-цы, статьи в желтой прессе… В голову лезли бредовые идеи о казацких «чайках», унесенных в Атлантику… А что, если и вправду написать об этом? Издателям может поправиться.
Писатель проворочался всю ночь, обдумывая сюжет будущей повести.
Сочинял по дороге на работу – в метро, в толпе на остановке, в троллейбу-се… Остановить поток сознания не удалось и на лекциях, и он с трудом удерживал себя от искушения прервать речь па полуслове, чтобы записать очередную «гениальную идею».
Итак – Тарас Бульба не сгорел. Его отбили, погрузили в «чайку». По-гоня поляков… нет, турок… Нет, все-таки турки потом. Батальная сце-на… Потом еще одна. Нападение пиратов. Может, сделать Тараса пред-водителем флибустьеров? Нет, флибустьеры, кажется, жили позже. Да и вообще пора определиться, в каком веке происходят все события. Го-голь, кажется, обмолвился – в пятнадцатом, хотя по реалиям и сюжету больше похоже на семнадцатый. Семнадцатый век нам не подходит Америка давно уже открыта. Тарас Бульба должен приплыть туда рань-ше Колумба. Пятнадцатый век – и точка. А еще лучше – четырнадца-тый. А существовали ли в те времена казаки? Не важно. Если факты противоречат замыслу – тем хуже для них! Чем больше нелепостей и нестыковок – тем стройней конструкция.
Это была безумная неделя. Днем – пары, нелепые ответы двоечников, бредовые распоряжения начальства. Вечера работа над докладом. Проб-ки на подъезде к библиотеке Вернадского, очередь на ксерокс, книги на чу-жом номере… Смысл очередной архизаумной статьи с трудом доходит до сознания после дневной суеты…
Ночами он отрывался за все. Он тасовал факты, смешивал эпохи, играл абсурдными идеями, вычитанными в трудах псевдоисториков, соединял несочетаемое. Текст повести «Новые похождения Тараса Бульбы, или же Казаки в Теночтитлане» рос как на дрожжах, но воплотить все гениальные идеи и оригинальные повороты сюжета банально не хватало времени.
На пятые сутки сочинитель понял, что, если он хочет успеть в срок (и не завалить при этом доклад), ему пора задуматься о промежуточном финале. Довести повествование до логического конца, поставить многоточие а там, если повезет, можно будет склепать и вторую, и энную часть сериала.
Но и до промежуточного финала оказалось не так близко.
Последние два дня пришлось работать по двадцать два часа в сутки. Пи-сать на эскалаторе в метро, на пешеходных переходах, в троллейбусе, а то и просто на ходу. Похождения Тараса Бульбы мешались с лингвистическими изысканиями, реальность – с вымыслом. Казалось, что голова вот-вот лоп-нет, не выдержав чудовищного напряжения.
Но он выдержал. Он успел все. Он совершил невозможное.
В ночь перед конференцией и выставкой спать не пришлось совсем. За-то наутро, раскладывая еще теплые листки с текстом повести и доклада по двум одинаковым папкам, литератор был вправе гордиться собой.
Конференция тянулась неприлично долго. За окнами смеркалось, а док-ладчикам не было видно конца. Литератор с тревогой глянул на часы. Еще немного – и на выставку можно уже не спешить. Птица удачи улетает прочь, помахав на прощанье хвостом…
– Как Вы думаете, мы успеем зачитать мой доклад? – обратился он к секретарю секции.
– А Вы сильно этого хотите? Вечер. Люди устали. Но если Вы настаива-ете – тогда, конечно…
Нет, что Вы. Я вам тут оставлю экземпляр, а вы потом в сборнике на-печатаете.
Секретарь не без радости принял из рук экс-докладчика папку.
Писатель обходил выставку по третьему кругу. Несмотря на поздний час, народу собралось столько, что к стендам нельзя было протолкнуть-ся. Какой тут разговор лицом к лицу хоть бы названия издательств ра- зобрать!
Названия и образцы продукции тоже не располагали к оптимизму. На большинстве стендов размещались учебники, научно-популярные брошю-ры, публицистика… Художественную литературу представляла переиздан-ная классика или же детские книги.
Расстроенный литератор собирался идти домой, но тут толпа у одно-го из стендов расступилась, и он
