чувствовали себя не слишком уверенно. А Маркус думал, что такое совпадение вряд ли могло быть случайным, и соображал, каким образом Андреа узнала о связи Вандерлея с Ракел.
— Ты ничего не ешь, Маркус, — заметила Жужу — И вообще какой-то мрачный. Что случилось?
Пришлось сослаться на головную боль, и эта отговорка затем послужила поводом для того, чтобы поскорее покинуть дом Сампайу.
Какая муха тебя укусила? — спросила Ракел в машине, не поверив в его недомогание. — Все ревнуешь меня к Вандерлею? Ты же слышал, что говорила Рут? Это ее парень.
— Я слышал, что говорила ты, упрашивая Рут подтвердить твою ложь. А еще я слышал, как ты, будучи пьяной, говорила: «Я люблю тебя, Вандерлей!»
— Маркус, ты меня оскорбляешь! — вместо обороны перешла в наступление Ракел.
— Но как ты объяснишь свой разговор с Рут?
— Объясню! Я все объясню, раз уж тебе этого так хочется! — приняла она вызов, лихорадочно соображая, как выкрутиться из непростой ситуации. — Тебе не приходило в голову, почему Рут, эта праведница, которая никогда не врет, вдруг поддержала меня?
— Наверно, потому что не желала нашей с тобой ссоры, — высказал предположение Маркус.
— Да, но не только поэтому Когда Рут встречалась с Вандерлеем, он был с ней очень груб, и мне это не нравилось, я с ним часто ссорилась. Однажды он в отместку затащил меня силой в гостиницу и хотел надо мной надругаться. К счастью, мне удалось вырваться. Конечно, Рут неприятно вспоминать ту историю.
— Допустим, что все так и было, — не очень-то поверил ей Маркус. А как быть с твоим признанием в любви к этому грубияну?
— Если бы ты был откровенным со мной, — бросила ем упрек Ракел, — и рассказал обо всем сразу еще там, в Нью-Йорке, то и проблемы бы у нас не возникло. Тебе бы не пришлось мучиться ревностью. В тот вечер я была пьяна, а ты был груб со мной. Тащил меня за руку в гостиницу. Видимо, в моем сознании вы как-то и совместились с Вандерлеем. Иначе я никак это не могу объяснить.
Маркусу очень хотелось ей верить, но ревность еще клокотала в нем, Ракел же почувствовала, что ей удалось сбить с толку мужа, и она постаралась развить успех:
— Не хочешь мне верить — не верь. Но моя совесть чиста.
И она прямо, чистым, открытым взглядом посмотрела ему в глаза,
Маркуса этот взгляд сразил наповал.
— Ну ладно, прости меня, — сказал он. — В другой раз я постараюсь все свои сомнения разрешать сразу же, вместе с тобой.
— У тебя не будет поводов для сомнений, — заверил его Ракел.
Домой они пришли, полностью помирившись, и Виржилиу был изумлен, глядя на этих воркующих голубков. По телефону Андреа доложила ему, что Маркус явно что-то заподозрил и весь кипел от ревности. «Наверно, прохиндейке все же удалось опять запудрить мозги моему доверчивому сыну, — пришел к выводу Виржилиу. — Но я — не Маркус, и меня не проведешь!»
На следующий день ему повезло и он подслушал телефонный разговор Вандерлея и Ракел. Она очень испугалась, услышав голос Вандерлея:
— Зачем ты сюда звонишь? Совсем рехнулся?
— Мне надо с тобой увидеться. Сегодня же!
— Это невозможно.
— Я буду звонить, пока ты не согласишься, — пригрозил он.
— Ладно. Говори, куда приехать и в котором часу.
Место и время их свидания Виржилиу записал в свой блокнот, а затем позвонил в сыскное агентство и нашел детектива для слежки за любовниками.
Встретившись с Вандерлеем в кафе, Ракел бросила ему:
— Забудь мой телефон и о моем существовании!
— Ты что, Ракел? — попытался обнять ее Вандерлей. — Я же люблю тебя! Я так соскучился!..
Она, грубо оттолкнув его, устремилась обратно к машине и вскоре была дома. Тотчас же там раздался телефонный звонок, и Кларита передала трубку Ракел:
— Спрашивают тебя.
— Я не хочу верить в то, что ты меня разлюбила, — говорил Вандерлей.
— Да, сеньор Донату, здравствуйте, — перебила его Ракел, давая понять, что не имеет возможности говорить свободно. — Да, спасибо. Отец передал мне вашу просьбу Я поищу для вас лекарство и привезу его на днях. До свидания, сеньор Донату. Я сама вас разыщу.
Пояснив свекрови, кто такой сеньор Донату, она удалилась в свою комнату и с жадностью осушила рюмку виски, а затем и вторую, и третью…
Рут еще не совсем оправилась от болезни, когда ее навестил неожиданный гость — Сесар. Изаура, впустившая его, была немало удивлена явлением такого представительного сеньора, а Рут и вовсе чуть не потеряла сознание.
— Прости, я должен был приехать, — сказал он ей, — когда узнал, что ты здесь. Я — друг Маркуса, но по чистой случайности не был у него на свадьбе. А потом увидел его жену и в первый момент подумал, что это ты.
— Ракел — моя сестра, — наконец обрела дар речи Рут.
— Да, я знаю. Правду говорят, что мир тесен.
— Кто-нибудь видел, как ты сюда входил? — спросила Рут.
— Женщина, открывшая мне дверь. Наверно, твоя мать. Ей известно, что мёжду нами было?
— Нет. Я не хотела огорчать ни ее, ни отца.
— Рут может, я могу тебе чем-то помочь? — спросил он.
— Спасибо, не надо.
— Ты все такая же гордая, — недовольно заметил Сесар.
— У бедняков нет права на гордость, — парировала Рут. — Это привилегия таких богачей, как ты.
— Ну перестань… Я хотел тебя попросить…
— Догадываюсь, о чем, — прервала его Рут. — Ты собираешься жениться на Арлет и хочешь, чтобы я и впредь молчала.
— В общем, ты верно угадала, — сказал он, потупившись. — Скажи, Арлет действительно не знает о нашей связи?
— Конечно, тебя это волнует прежде всего, — печально заметила Рут. — Ты все такой же. Арлет мне очень помогла, когда я оказалась одна, в трудном положении, но я не сказала ей, кто был отцом моего ребенка,
— Я хотел на тебе жениться…
— Не надо, Сесар, — остановила его Рут. — Мне слишком больно все это вспоминать, Я ничего не скажу Арлет, но ты должен пообещать, что не поступишь с ней так же, как со мной.
— Обещаю!..
— А теперь уходи! Пожалуйста!..
Виржилиу надеялся, что Кларита сказала о разводе сгоряча, но в последующие дни ему пришлось убедиться в серьезности ее намерений, особенно после того, как он фактически прогнал из дома Малу
Я чуть не потеряла из-за тебя сына и теперь теряю дочь, — заявила ему Кларита. — Всю жизнь я молча принимала твою сторону; лишь бы не порушить зыбкий мир, существовавший в нашей семье. Но моя сдержанность и мое терпение оказались напрасными: семья все равно разрушилась. В общем, я больше не могу служить только тебе, Виржилиу. Как мать, я должна прежде всего помочь Малу, протянуть ей руку, а не превратиться окончательно в ее врага.
— А может, дело не в детях и не во мне, — язвительно произнес Виржилиу; — а вот в этой орхидее? Кто тебе послал такую пошлость? — он указал на цветок в горшке, накануне переданный Кларите с посыльным. — Ну-ка, что там написано? «С глубоким уважением, Вальтер». Кто такой Вальтер? Это не тот ли бывший капитан, а ныне владелёц кабачка? Он? Я помню, как ты глазела на него, когда он был свидетелем на свадьбе Маркуса.
— Да, это он, — подтвердила Кларита. — А в этом горшке — очень редкий сорт орхидеи. Вальтер сам
