– Пока нормально. А ты?
– Не очень…
– Как тут вообще? Плохо?
– Плохо.
– Всем?
– Почти. Мне – особенно.
– А почему тебе… Из-за… измены?
– Да.
– Тебя… тебя что… пытают?
– Ну… Да.
Химик явно не хотел говорить на эту тему.
– Чем?
– Здесь для каждого своя пытка.
– А для тебя – что?
– Одиночество. Они внушают мне, что я – один. Вообще. Во всей Вселенной.
Для человека, которого пытают, Химик выглядел слишком задумчивым.
– А как же тебе разрешили поговорить со мной?
Пауза.
– Сам удивляюсь. Наверно, потом они сделают так, что тебя никогда не было и все это мне пригрезилось.
– Послушай… – Мне даже в трипе было неудобно об этом спрашивать. – А ты, когда тебя посвящали во вторую степень, убивал ребенка?
– Символически. Этот обряд давно заменен. Сейчас закапывают куклу. Пластмассовую. Специально изготовленную. Все равно ужасно.
– Почему ты изменил им?
Опять пауза.
– Мне показалось, путь хатов – неверный путь.
– Потому что они воплощают зло?
– Так можно сказать, но это неточно. Просто у них – неверный путь.
– Что ты хотел от Окама?
– Совета. Просто совета. Он бы рассказал, чем я рискую. Я ведь не предполагал, что будет так плохо. Если бы он намекнул – я не уверен, что пошел бы до конца. Мне и этот-то шаг дался с таким трудом. Если б не Лиля… Знаешь, очень трудно изменить хатам, если ты уже хат.
– Вообще изменять нелегко. Если у тебя к этому нет склонности.
– Я имею в виду посвященных. Я уже знал, что другой мир существует. У меня был настоящий смысл жизни в этом мире.
– Вот теперь начинаю понимать. Ты – герой, Химик. Правда, герой. Без пафоса. Ты бросил свою компанию, когда она оказалась плохой.
– Ну вас-то я не бросил.
– А мы – хорошие. Чем мы можем тебе помочь?
– Найдите мою голову и похороните рядом с телом.
– А где она?
– Я не знаю. Спросите у них. Все. Мне пора.
– Подожди еще чуть-чуть. Как устроен параллельный мир? В географическом смысле. Точнее, в топографическом?
Химик задумался. Я огляделся. Все как обычно: стены, арки, закрытые пространства, катакомбы. Мне опять показалось, что нахожусь под землей.
– Он похож на амфитеатр. Земля – как сцена. А параллельный мир – вокруг. Вдоль тахионных линий.
Тахионы? Где-то я что-то про них слышал.
– Тахионы – это частицы с мнимой массой. Так, что при возведении ее в квадрат значение будет отрицательным. Параллельный мир построен из них, так как же как ваш мир построен из обычных фундаментальных частиц: кварков, лептонов и промежуточных бозонов.
– Прости, я запутался. С точки зрения космического тела, как устроен параллельный мир? У него есть реальные трехмерные координаты? Есть какая-то точка входа в него из нашего обычного мира?
– Вряд ли. Это бы нарушило принцип причинности. Здесь не работает суперсимметричная теория струн. И поэтому существуют какие-то энергетические приколы, связанные с нарушением единства пространства и времени.
– Но тем не менее, он расположен недалеко от Земли?
– Не пытайся воображать. Это невозможно себе представить. Как кварки.
– Кварки?
– Да. Если делишь вещество, то получаешь сначала молекулы, потом атомы, потом ядро и электроны. Ядро состоит из протонов и нейтронов. Протон и нейтрон, они же барионы, в свою очередь состоят из трех кварков каждый. Их называют частицами, чтобы было удобней описывать и работать, но на самом деле, это не частицы никакие, а черт знает что. Сгустки не то энергии не то волн, не то времени, не то какой-то протоматерии. И все в это в невообразимо малых размерах.
– Но они – реальны?
– Они – в основе мироздания. Все состоит из них. Аболютно все. И они, конечно, реальны. И параллельный мир реален. Реален, потому что его можно описать с помощью математического аппарата, реален, потому что проявления его можно встретить повсеместно, но представить себе это в голове – невозможно. Грубо говоря, у нас на три, если не на четыре измерения больше. Как у вас с Машей.
– Что значит, «как у нас с Машей?»
– Вы взаимодействуете друг с другом на разных уровнях, в том числе и на тех, о которых не подозреваете.
– Не понимаю.
– Вас объединяет нечто большее, чем вы сами думаете.
– Ребенок?
– Да. Но это не просто ребенок.
– Не понимаю.
– Плохо. Это надо понять. Прости, мне пора. Я больше не могу…
– Понимаю. Держись! Мы поможем, если сможем.
Химик исчез. Я подумал о Наполеоне. Появился Наполеон. Без всяких сюртуков и треуголок. Больше всего он походил на маленького медного Будду. Вообще место, куда я попал своими медными проблесками, каким-то свечным мерцанием, а также разными степенями божественности и нечеловечности обитателей походило на череду переходящих друг в друга буддистских храмов.
– Зачем Вы пошли на Москву?
Я обращался к нему на «Вы», но это было не обязательно, потому что речь, как таковая, не звучала. Да и французского я не знал. Мы обменивались мысленными импульсами, которые я отлично понимал и конвертировал их во фразы лишь для того, чтобы запомнить.
– Идти на Петербург было не интересно.
– ?
– Конечно, я бы разбил Александра Павловича, отнял бы Прибалтику и заключил бы новый мир. Ну и что? Где поэзия? Мне нужна была Индия. А затем Китай. Я должен был стать Александром Македонским. Петербург – один из европейских городов. Я брал их десятками. Мне надоело. Азия – это что-то совсем другое. Великое. Я это понял еще в Египте. А Москва? – Москва – начало Азии. И лучший опорный центр для ее последующего захвата.
Я не знал, что о чем еще спросить у Наполеона. Но церемониал, который я хорошо чувствовал, требовал продолжить беседу.
– Воевать – легко?
