Макс только улыбнулся в ответ и еще крепче сжал в руках блокнот.

Прыжок выстрелил ему в руку. Макс вскрикнул, схватился за предплечье. По куртке его начало расползаться темное пятно.

— Брось книжку!!! — заорал Прыжок, прицеливаясь Максу в голову. — Убью!!!

Макс посмотрел на Прыжка с какой-то непонятной грустью и жалостью, разжал пальцы, и блокнот шлепнулся на землю. А через несколько секунд фигура Макса сделалась прозрачной, и вскоре его не стало.

— Сука! — заорал Прыжок, подбирая блокнот. — С собой унести хотел! Чтобы мы все здесь остались! Сейчас... погоди... сейчас я тебе устрою... и все такое...

Прыжок лихорадочно перелистал блокнот, нашел нужную страницу и уставился на нее. Все буквы были русскими, но слова, складывающиеся из них... Их же невозможно произнести! Язык сломаешь!..

И вдруг Прыжок понял, что сможет. Он и сам не понимал, откуда у него возникла эта уверенность. Но никакого сомнения в том, что он сумеет все это верно произнести, в его душе не возникло.

Сжав покрепче автомат, Прыжок громко начал читать заклинание. При первых же звуках своего голоса Прыжок почувствовал, как тело наполняется необъяснимой легкостью. Он вдруг начал отчетливо слышать каждый звук вокруг — прерывистое дыхание остальных, шелест песка, звук ветра. Прыжку показалось даже, что он слышит мысли окружающих.

Заклинание читалось легко, словно кто-то помогал его языку выговаривать странные слова, произносить необычные, чужие и чуждые звуки. И, закончив читать, Прыжок захлопнул блокнот и бросил его под ноги Коновалову. Прыжок хотел еще сказать на прощание, чтобы они поторапливались, чтобы ему не пришлось там одному разбираться с Максом. Но не успел.

Рука, сжимавшая оружие, внезапно опустела. Все вокруг заволокло туманом, и лица членов команды растворились в нем без следа...

* * *

...Бесконечный туннель, выложенный черными плитами. К ним не прикоснуться, но кажется, что плиты эти каменные, хотя стремительный полет не позволяет их толком разглядеть.

От скорости захватывает дух, хотя встречного ветра нет и в помине.

Туннель становится шире, стены его расходятся, и теперь вокруг белесый туман, густой и тягучий. Разглядеть ничего нельзя, невозможно понять, что скрывается за этим туманом. Лишь на один краткий миг мелькает незнакомое черное, большое, украшенное непонятными символами.

И снова туннель, теперь уже иной — гибкие полупрозрачные стены неприятно пульсируют, словно бы засасывая в себя.

Туннель становится уже, скорость движения замедляется. Полупрозрачные стены плотно облегают тело, сквозь них смутно проступают очертания каких-то предметов.

Упругие стены туннеля сжимаются все больше, сдавливают грудь, не дают дышать. Бессильно раскрытый рот пытается захватить хоть один глоточек отсутствующего воздуха. Боль в груди, тошнота, сознание начинает мутиться. Но неприятные ощущения длятся недолго — несколько пугающих секунд. Потом все проходит.

И вот стены таинственного туннеля исчезают, открывая взору неведомый мир...

* * *

Тишина. Свежий и прохладный воздух. Небосклон вдалеке окрашен легким заревом, а высоко в небе, среди редких облаков, повис слабо различимый серебряный диск неполной луны. И почему-то сразу становится понятно, что здесь не утро, а именно вечер. Как понятно становится и то, что вечер здесь вечен.

Под ногами мостовая, выложенная синими и зелеными треугольными плитами. Чуть дальше она упирается в невысокий барьер, сложенный из ноздреватого камня, за которым плещется вода канала. Дно канала тоже выложено плитами — белые и красные квадраты хорошо видны сквозь прозрачную воду. На них серебром и золотом что-то поблескивает.

На набережной возвышается несколько гранитных постаментов, увенчанных большими медными цветами. Постаменты эти стоят не в ряд, а как-то бессистемно, но в то же время создавая необъяснимую гармонию. В глубине медных цветов, меж причудливых лепестков трепещут языки синевато-белого пламени. Непривычно холодный и спокойный огонь лениво растекается по темной меди, выплескивается наружу, чтобы, повисев причудливыми каплями огненной росы, бесследно растаять в прохладном воздухе.

По каналу проплывает небольшая лодка, управляемая никогда ранее невиданным существом — словно клубок змей неспешно переливается, сплетаясь в сказочные узоры, блестя изумрудной и бирюзовой чешуей. Глаз его не разглядеть — неясно даже, есть ли у этого существа глаза, — но чувствуется, что оно смотрит. Пристально, с тревогой. Лодка чуть замедляет свое движение, проплывая мимо. Потом сворачивает, пропадает из виду.

На противоположном берегу канала возвышается причудливое здание, шпиль которого, окутанный легкими облаками, теряется где-то в вышине, где-то в темнеющем небе. Разноцветные стекла окон, тусклое серебро и золото на стенах.

Вся обстановка вокруг успокаивает, навевает желание просто сидеть и наслаждаться созерцанием неба, облаков, сонно текущей воды в канале. Покой и тишина.

Прыжок огляделся.

Метрах в пяти от него возвышается десятиметровой высоты здание кубической формы, сложенное из грубого серого камня. В одной из сторон куба — небольшой квадратный проем. И из него выходит человек в длинном серебристом балахоне. Человек, увидев Прыжка, спотыкается на ровном месте, на лице его явственно проступают сначала удивление, потом растерянность и страх. Человек пятится и скрывается за углом здания.

Прыжок начинает озираться, разыскивая своих. Но Макса поблизости не видно. Никаких следов.

Рядом с Прыжков стоит Эллина. И лицо ее искажено болезненной гримасой.

— Гонят, — еле слышно произносит она, прижимая ладони к вискам.

— Чего? — хмурится Прыжок.

И тут же в ушах его раздается голос — холодный, властный, повелевающий. Произносящий одни и те же слова:

— Анатолий Мошков! Тебе не место здесь! Возвращайся!

— Кто это? — Прыжок хочет крикнуть, но неожиданно понимает, что громкий голос здесь не просто неуместен, а по-настоящему опасен. Здесь нельзя кричать, здесь нельзя торопиться, здесь нельзя быть...

— Тебе не место здесь!..

С губ Эллины срывается полный боли стон. Одежда на груди ее начинает дымиться, всплескивается крошечным фиолетовым язычком пламени. Эллина сгибается пополам, тело ее начинает сотрясать крупная дрожь. Громкий стон срывается с ее губ. Звук этот кажется каким-то глухим, ватным, ненастоящим. А может быть, это просто в ушах шумит...

— Анатолий Мошков! — продолжал громыхать в голове голос. — Тебе не место здесь! Возвращайся!..

Прыжок почувствовал, как череп начинает раскаливаться от этого властного и жесткого голоса. Он лажал уши ладонями, но это не помогло — голос продолжал звучать с прежней силой:

— ...не место здесь! Возвращайся!..

Воздух сделался нестерпимо холодным, обжигающим легкие. Глаза начали слезиться. Все вокруг словно бы подернулось туманом. И сквозь него Прыжок с трудом различал уже стоявшую на коленях Эллину, растерянно озиравшихся по сторонам Гнуся и Колобка, поникших Катю и Коновалова, которые, очевидно, тоже услышали этот властный и жестокий голос, выворачивающий наизнанку и душу, и разум.

— ...здесь! Возвращайся! Анатолий!..

Прыжок неожиданно понял, что ноги его подкосились и что он уже стоит на коленях, упершись руками в

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату