обернул ею коробку из-под шляпы. Затем я отрезал ей язык и выбросил его в канализацию. Я хотел быть уверен в том, что она больше уже никогда не будет кричать на меня. Ее голос всю жизнь преследовал меня с самого раннего детства, и я ненавидел его», — закончил Эдмунд.
Трудно поверить в то, что Кемплер все осознал и больше не принесет вреда людям. Прежде всего в полное излечение Эдмунда не верят его ближайшие родственники. Перед глазами его кузины Патриции все еще стоят страшные эпизоды далекого прошлого.
Вот что рассказывает она: «Эдмунд всегда был очень жестоким. Я никогда не забуду, как он с холодным безумием убивал нашего любимого кота. В другой раз он всю вторую половину дня простоял у норы белки с пистолетом в руках. И когда зверек наконец-то вылез, он безжалостно убил его».
И несмотря на эти жестокие, безумные убийств, американские психиатры посчитали Эдмунда вполне здоровым. Они предположили, что мать была его главным врагом. Убив ее, Кемпер больше не будет испытывать желание причинять вред другим женщинам.
Психиатры считают, что палач тоже в свою очередь стал жертвой. Все его поведение они объясняют тем, что еще в раннем детстве его собственная мать занималась с ним сексуальными извращениями. И эту рану в своей душе он залечил убийством матери. Может, это и так. Но, может быть, и нет. Ведь сам Эдмунд сказал тюремным властям: «У меня нет больше намерения кого-нибудь убить. Но если вы меня выпустите на свободу, это намерение, может, вдруг и появится снова».
ПИСАТЕЛЬ-ЛЮДОЕД
Имя японца Иссеи Сагавы во Франции, пожалуй, еще долго будут помнить. А недавно этот обладатель странного, безбрового и тонкогубого лица снова привлек к себе внимание: из Японии пришло сообщение о том, что он заканчивает работу над «эпохальным трудом» — «Словарем каннибализма».
Как правило, японец в Париже в девяти случаях из десяти — турист, не выпускающий из рук одновременно фотоаппарат и видеокамеру. Иссеи Сагава отличился тем, что стал единственным представителем Страны восходящего солнца, да, и всех других государств мира, который самым кошмарным образом воспользовался французским гостеприимством.
История, которая произошла летом 1981 г., была такова. Тогда совсем еще молоденький японец, большой любитель Франции, углублял свои познания в Сорбонне. Там же он познакомился с симпатичной 25-летней голландкой Рене Хартевельт. Молодые люди явно симпатизировали друг другу, увлекаясь французскими поэтами, декламируя любимые стихи и записывая их на магнитофон. Идиллия длилась ровно месяц, вплоть до трагической «литературной среды» 11 июня 1981 г. Позднее парижская полиция обнаружит магнитофонную ленту с записью голоса девушки, читающей с выражением рифмованные строки на французском языке, резкого хлопка выстрела и наступившей зловещей тишины, ставшей вечной для Рене Хартевельт…
Вот как спустя несколько лет описывал свое чудовищное преступление Сагава в вышедшем в Японии автобиографическом опусе под названием «В тумане». Для нормального человека даже короткий фрагмент — это своего рода «чтение-пытка». «Я вскрыл ее плоть, и кровь стала обильно вытекать наружу. Затем, немного поразмыслив, я попытался надкусить ягодицу, потом — правое бедро. Но мне не удалось откусить даже небольшой кусочек. Тогда пришлось взяться за разделочный нож… Надрезанное мясо красного цвета было похоже на говядину. Оно таяло во рту, словно кусочки сырого тунца. Наконец-то я попробовал отличнейшую белую женщину и подумал, что нет на свете ничего более восхитительного!» Каннибал отрезал еще несколько кусков девичьей плоти, завернул их в пластиковые упаковки и положил в морозильную камеру холодильника, чтобы вернуться к ним позже. И как ни в чем не бывало отправился с приятелями в кино.
На следующий день Сагава засунул останки несчастной голландки в два чемодана и, вызвав такси, отправился на поиски места, где можно было бы их спрятать. В Булонском лесу прогуливавшаяся парочка спугнула Сагаву в тот самый момент, когда тот уже приготовился бросить в один из парковых прудов свою чудовищную ношу. Поддавшись панике, японец зашвырнул чемоданы в кусты и дал деру. Когда прохожие, невольно помешавшие Сагаве осуществить свой план, из простого любопытства подошли к кустарнику, они, к своему ужасу, увидели руку, торчавшую из одного чемодана.
Полиция довольно быстро смогла выйти на след каннибала: один из опрошенных следователями водителей такси хорошо запомнил странного парня с азиатской внешностью, которого он подвозил с двумя чемоданами к Булонскому лесу.
Под напором улик Сагава сразу же «раскололся». Однако ему крупно повезло: буквально накануне это преступления избранный президентом Франсуа Миттеран объявил об отмене смертной казни во Франции. Местные судебные эксперты долго колдовали над людоедом, пытаясь выяснить его психическое состояние. В конце концов они признали Сагаву невменяемым. А в это время в Японии с подачи богатых родственников была развернута кампания с требованием репатриировать Сагаву домой для обстоятельного лечения. Неизвестно, каким процедурам подвергался каннибал, если вообще они применялись, но 14 сентября 1985 г. он был признан… здоровым и отпущен на свободу под опеку родителей.
Удивительная вещь: вместо того чтобы по заслугам «оценить» этого извращенца-садиста, в Японии его сделали чуть ли не «звездой». Книга «В тумане», разошлась тиражом в 400 тыс. экземпляров, другое произведение каннибала — «Письмо Сагавы» — получило один из престижнейших в Японии литературных призов. В 1992 г. в течение нескольких недель Сагаве предоставили возможность регулярно вещать по популярному в Японии телевизионному каналу «Фуд-жи ТВ». Явно по следам своих парижских «каникул» он состряпал путеводитель по французской столице.
Сейчас оборотистый людоед занялся съемками видеофильмов «порно», замешанных, как вы догадываетесь, на каннибализме. В ленте под символическим названием «Хочу, чтобы меня съели», снятой по его сценарию, Сагава «исполняет роль» маньяка, преследующего двух девиц, европейку и японку, с явным намерением «употребить» их на обед или на ужин. Однако шустрые девицы по гениальной задумке Сагавы оказывают сопротивление и в конце концов делают из каннибала сносную отбивную, особое внимание при этом уделив детородной части его худосочного тела. Сагава очень горд этой кинобредятиной и видит в ней выражение его собственных «символических ощущений».
Те, кому довелось встречаться и беседовать с этим, неординарным японцем, выносят самые тягостные впечатления от человека с ускользающим взглядом и тоненьким голоском. Избавился ли он от тяги к человеческой плоти? Если судить по его «творениям», то вряд ли. А если судить по его высказываниям, то тем более. «Когда я думаю о некоторых своих нынешних приятельницах, — сознался как-то Сагава, — время от времени мне хочется их съесть».
Вскоре Сагава собирается жениться. Его избранница — 19-летняя девушка, которая, прочитав все «творения» каннибала, увидела в нем своего героя. На законный вопрос, не хотелось ли ему «откушать от своей возлюбленной», Сагава отвечает отрицательно: мол, слишком молода, да и врачи в принципе не разрешают ему питаться мясом — диабет последнее время мучает.
ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ — СУП
Жив? Раз мелькнула такая мысль, значит, жив. А вообще-то нет, это еще ничего не значит. Вот если бы что-нибудь этакое сотворить… Например, перевернуться на живот. Славин подогнул правую ногу, левую, обе вместе, но остался лежать на спине. Фу ты, черт, как же переворачиваются-то? Стало тоскливо.
Он очнулся на кухне, где — какое-то время назад — в пьяную вакханалию вносились завершающие аккорды. Вносящие представляли собой хорошо сыгравшийся квартет: Славин, его сожительница Люська, ее дочь Танька и друг дома Сашка Васюков, любивший говорить про дрожащие верхние конечности: «Рука бойца держать устала…» Куда ж они, однако, все подевались? Собрав остатки сил, Славин обвел глазами
