В Сиракузах садилось всего несколько пассажиров.
Сильно дул ветер, сгибая пальмы на привокзальной площади. Огни на перроне освещали пунктиром бесконечно длинную платформу под железным навесом.
Встречные с любопытством разглядывали странную компанию: юношу, горбуна, пятерых ребят и собаку, которые направлялись к поезду Сиракузы - Рим. Однако все ещё больше удивились, когда трое ребятишек, оставшихся на перроне, достали из чехлов инструменты и принялись играть, а Розалия запела:
Время шло, а поезд не отходил. Орест решил выяснить у начальника станции причину опоздания. Ему ответили: сначала отправится товарный состав с апельсинами, а потом уже пассажирский. Пассажирам, дескать, спешить некуда, а вот апельсины могут испортиться.
Когда Орест вернулся к поезду, Тури, высунувшись из окна, тревожно спросил его, не видел ли он Мантеллину и остальных ребят: они сказали, что идут искать Ореста. Но Орест никого не видел.
Тури волновался, особенно за Аугусто, и попросил пекаря следить за ним. Орест ещё раз пообещал присматривать за мальчишкой.
- Передай привет Антонио, Розалии и Карчофо! - крикнул Тури, когда поезд, в конце концов, тронулся.
Орест остался на платформе один и долго махал рукой вслед уходящему поезду.
Тури беспокоило исчезновение Мантеллины. Неужели он не захотел попрощаться с ним перед отъездом?
Миновали мрачную Катанию[9], длинные причудливые дворцы богатых аристократов, с балконами, выступающими вдоль фасадов, утопали в темноте. Мысли Тури то и дело возвращались к Мантеллине.
Молодой человек поднял голову и вдруг увидел перед собой глубокие, грустные и внимательные глаза Аугусто. «Что это? Уж не приснилось ли мне?» Тури взглянул на Джанджи: ребёнок спал, прижав к себе собаку. Том забеспокоился: он навострил уши и поднял кверху нос, однако с места не двигался, чтобы не разбудить малыша, хотя всем своим существом тянулся к окошку, выходящему в коридор. Теперь Тури больше не сомневался в том, что Мантеллина действительно едет в поезде.
Молодой человек бросился в коридор.
- Что ты тут делаешь?
Сиракузы остались далеко позади, а Мардзамеми ещё дальше. Поезд мчался вдоль тёмной полосы морского берега.
- Что ты тут делаешь? - повторил Тури, но для Мантеллины этого было достаточно.
- Антонио заплатил за мой билет, - сказал он.
Тури был ошеломлён. Что станет делать Мантеллина в Милане? Прежде всего Тури подумал о ботинках, - ведь в Милане холодно, а у Мантеллины нет обуви. Молодой человек взглянул на ноги Аугусто: они утопали в огромных женских туфлях. О боже, где он их раздобыл?
Тури провёл рукой по лбу. Мантеллина в шапке, нахлобученной на уши, укутанный до самого носа шарфом, невозмутимый стоял перед ним в коридоре, засунув руки в карманы пальто, готовый встретить cypoвыe морозы северной зимы.
- Билеты покупал Антонио, - сказал он.
- Я уже слышал,- ответил Тури. Он привлёк мальчика к себе и поднял глаза кверху: легче и радостнее стало у него на душе.
Но тут произошло нечто невероятное. Мантеллина взял Тури за руку и потащил в конец вагона.
- Они все там, - сказал Аугусто.
- Все? Что это значит?
В купе соседнего вагона, съёжившись. сидели Антонио, Розалия и Карчофо.
Тури так и замер на месте. Он отворил дверь в купе.
- Что вы тут делаете? Что вы тут делаете?
Бедный Тури, ему не удавалось произнести ничего другого; он был ошарашен.
- Билеты у нас есть! - торжествующим тоном заявил Карчофо и поднял их высоко над головой.
- И инструменты тоже! - сказала Розалия, кутаясь в огромную чёрную шаль, которая покрывала её с головы до ног. На багажной сетке лежали гитара, бубен и аккордеон.
Тури почувствовал, как в глазах у него потемнело, и он прямо грохнулся на диван. Дети тотчас же окружили его.
- Тури, мы едем с тобой в Милан, мы не пустим тебя одного, - тарахтели они наперебой.
- На ближайшей станции вы сойдёте и сядете в первый же встречный поезд, идущий на Пакино, - сделав над собой усилие, произнёс молодой человек.
Дети сразу посмотрели на него враждебно, лица их вытянулись.
- Мы поедем с тобой, - раздался голос Антонио.
- Ребята, ну посудите сами, разве могу я взять вас с собой? Вы представляете себе, с какими трудностями мне придётся столкнуться в Милане? Если вы все поедете со мной, я ведь не смогу вас прокормить.
- А мы сами себя прокормим.
- Что вы будете делать в Милане? В этом огромном городе никто не примет на работу таких малышей, как вы. А что скажут дома?
Дети пожали плечами. С Тури им лучше, чем дома. Розалия, несколько смутившись, огляделась вокруг. Тури положил ей руку на плечо и спросил:
- Розалия, ты ведь хочешь вернуться домой, - не правда ли? Ну признайся, ты ведь хочешь вернуться домой?
Розалия, вот-вот готовая расплакаться, ответила:
- Моя сестра вышла замуж; что мне делать дома одной?
Сердце Тури сжималось от тоски, и всё же он решил воспользоваться последним доводом.
- Ребята, у меня нет денег, - сказал он. - Если вы не хотите на первой же остановке выйти и вернуться домой, запомните мои слова: в Милане вам придётся устраиваться самим.
Он взглянул на каждого из них в отдельности: до чего наивны были их детские лица.
- Или я передам вас полицейским и насильно отправлю домой, - добавил Тури.
Что за разговоры? Он должен был сделать это сразу, немедленно, позвать начальника поезда, объяснить ему всё и отправить детей обратно домой. Почему он этою не сделал? Почему он этого не делает сейчас? Это был бы вполне логичный поступок взрослого, здравомыслящего человека. Но Тури был далеко не таким, как все взрослые. Он не сомневался, что подобный поступок, преисполненный здравого смысла, навсегда лишит его доверия и любви четверых ребятишек, которые прекрасно знали, на что они шли, решившись ни в коем случае не покидать его. Совершить такой поступок Тури не мог, это было свыше его сил.
- Вы ели? - спросил он неожиданно усталым голосом.
Оказывается, Розалия взяла хлеб, Карчофо - колбасу, которую он стащил на кухне у матери. Антонио тоже захватил хлеб. Кроме того, они поели перед дорогой.
Подумать только, ребята позаботились обо всём! Дружной гурьбой они вернулись в купе, где спал
