Хорошо ещё, доктор Кастровилла наотрез отказался брать плату за лечение мальчугана.
Сегодня, тридцать первого октября, Орест должен был отвезти Мантеллину в Сиракузы снимать гипс.
- Ну вот, теперь ты здоров; я вылечил тебя к самому празднику![4] - воскликнул доктор, массируя онемевшую ногу Мантеллины.
Когда мальчик делал первые шаги, синьор Кастровилла, держа его за руку, спросил:
- А праздничные подарки вы получите?
- Конечно, получат, - ответил Тури.
Мантеллина с надеждой посмотрел на него.
- Ура! Мы получим подарки! - закричал Джанджи, хлопая в ладоши. - У нас будут апельсины и инжир!
- А может быть, кое-что ещё, - сказал доктор, подмигивая Тури.
Под «кое-что ещё» подразумевались вырезанные из старых консервных банок две чудесные марионетки в полном боевом вооружении, в шлемах, доспехах, со щитами и мечами. Одну звали Ринальдо, другую - Орландо.
На следующий вечер Джанджи и Мантеллина в ожидании подарков поставили возле печки башмаки, единственную пару, которая у них была на двоих.
Действительно, второго ноября утром они нашли в башмаках две куклы, инжир, миндаль и четыре апельсина.
Вот это чудо! Джанджи и Мантеллина замерли от радости. Очень осторожно подняли они за проволоку марионеток и поставили их лицом друг к другу. Проволоки были прикреплены к рукам кукол. При умелом обращении воины хватались за мечи, вынимали их из ножен и затем довольно крепко держали оружие в кулаках.
В самый разгар кровопролитной схватки между Ринальдо и Орландо Тури тоже получил подарок - письмо.
Его приглашали приехать в Рим сдавать вступительные экзамены.
Глава 12. Отъезд
Наступили самые трудные дни в жизни Тури. Ему было труднее, чем когда он ребёнком остался один, не зная, что делать; труднее, чем когда он встретил Джанджи, взял его к себе и впервые понял, что значит ответственность за другого человека; труднее, чем когда он принёс к себе больного Мантеллину.
Тури с нетерпением ждал ответа из Рима. Он держал экзамены в огромном уродливом здании, уставленном школьными партами и битком набитом людьми, приехавшими из всех концов Италии. В Риме Тури не увидел больше ничего. Молодой человек даже забыл, о чём спрашивали его коварные преподаватели, смотревшие на него с недоверием, и как он им отвечал. Тури казалось, будто у него из головы вылетело всё, что он с поразительной силой воли изучал в течение последних нескольких лет. Он запомнил только одно: под конец его попросили сыграть на кларнете.
Ожидание для Тури было страшно мучительным. Неужели его примут? Это представлялось ему совершенно невероятным. Он прогонял от себя всякую надежду, подобно тому как прогоняют назойливую муху.
А если придёт положительный ответ, как ему поступить с Джанджи и Мантеллиной? Ни за что на свете не согласится он разлучиться с Джанджи. С Мантеллиной ему придётся расстаться поневоле. Содержать одного ребёнка в чужом незнакомом городе очень трудно, содержать двоих - просто невозможно.
Тури потолковал с Орестом, и тот пообещал взять Maнтеллину к себе, чтобы избавить мальчика от кошмарной жизни, которую он вёл до сих пор. Выход из положения был найден, но Тури от этого не стало легче.
Уже снимали урожай оливок, когда прибыл ответ. Джанджи, Том и Мантеллина бежали до самой оливковой рощи, где работал Тури, чтобы как можно скорее показать ему письмо.
Не разгибая спины, юноша собирал маленькие, твёрдые плоды, налитые золотистым маслом. Когда дети подбежали, Тури выпрямился и взглянул на стоявших перед ним неразлучных друзей: на их лицах было написано ожидание. Молодой человек вскрыл письмо.
Его приняли.
Тури прошёл по конкурсу, и ему назначили стипендию. Занятия должны были проходить В Милане. Надо было ехать.
- Меня приняли, - объявил он детям, и при этом у него сжалось сердце. Листья оливы, шумевшие над головой, показались ему вдруг бесценным сокровищем, а оливки, валявшиеся на глинистой земле, - массой драгоценных камней.
Джанджи, Том и Мантеллина стояли неподвижно. Тури уезжает. Возьмёт он их с собой или нет? Дети молча принялись помогать ему собирать оливки в корзины. Как могла прекрасная мечта превратиться в такую глубокую печаль?
Когда Антонио, Карчофо и Розалия узнали об отъезде Тури, они опустили головы, отвернулись и заплакали: что-то рушилось, распадалось.
Тури подсчитал гроши, которые ему удалось скопить с большим трудом, - их было совсем мало. Он получил от хозяев деньги, причитавшиеся ему за работу, продал кровать, матрацы и даже кастрюльки, чтобы не оказаться без средств зимой в чужом городе.
Он со страхом думал о Джанджи, у которого не было даже пальто, - ведь в Сицилии шарфа и куртки вполне достаточно. О себе молодой человек не беспокоился, но ребёнку нужна тёплая одежда, Вот тут-то он и растерялся. Тури даже готов был вовсе отказаться от поездки. Трудно осуществить мечту, когда нет денег.
Мантеллина узнал, что на стройке, в окрестностях Кассибиле, где сооружается нефтеобрабатывающий завод, требуются рабочие для разгрузки машин. Там можно было немного подработать.
Догадывался ли Мантеллина, что не сможет поехать в Милан? У Тури не хватало смелости сказать ему об этом. Аугусто казался спокойным. Иногда Тури смотрел на него с удивлением: О чём думал мальчуган в эти дни? Какие картины представлялись его глазам, глубоко запавшим на исхудалом лице?
Мантеллина молчал.
Но однажды, когда Тури развернул на столе пакет, достал оттуда пальто и надел его на Мантеллину, мальчик вдруг, отвернувшись лицом к стене, заплакал.
Том подбежал к нему и стал его утешать. Тогда Аугусто зарыдал ещё сильнее, обливая слезами чёрную шубку собаки. Он плакал так, как не плакал eщё никогда в жизни.
Тури не мешал ему, но, когда тот немного успокоился, подошел и сказал, что он оставляет его ненадолго, а когда вернётся - получит хорошую работу, и тогда Аугусто сможет жить у него всегда.
Мантеллина и Джанджи вышли из дому вместе с Томом. Они отправились похвастаться перед друзьями своими обновками.
Очутившись один, Тури сел на единственный оставшийся у него стул и огляделся вокруг.
Итак, он готовился к отъезду, хотя не мог даже предположить, что ждёт его в холодном северном городе, который, казалось, находится на краю света, на вершине высочайшей горы, покрытой льдом и снегом.
Орест погрузил в машину Тури, Джанджи, Тома и Мантеллину, а также Антонио, Розалию и Карчофо с музыкальными инструментами. Они говорили, что хотят устроить перед отходом поезда небольшой концерт в честь Тури.
Багаж Тури и Джанджи был невелик. А у Тома и того меньше, - он всё своё имущество носил на себе.
