- Здесь все знают друг друга, - ответила девочка.- Я знаю даже тех, кто живёт на том берегу, часто езжу туда с папой. К тому же ты очень странно разговариваешь.
- Странно разговариваю?
Антонио чуть не обиделся.
Девочка кивнула головой и спрыгнула с перекладины.
Сколько тебе лет? - спросила она.
- Сегодня мне исполнилось четырнадцать, - ответил Антонио.
- О, поздравляю! А мне двенадцать. Тебе мама испечёт торт и поставит на него четырнадцать свечек?
– Моя мама в Мардзамеми.
– Где?
– В Сицилии.
– А!
Девочка перестала прыгать. Она посмотрела на Антонио с удивлением и даже с уважением.
- О, это очень далеко отсюда! Мы проходили в школе, что Сицилия представляет собой треугольник, расположенный как раз напротив носа сапога Италии, будто мяч при игре в футбол.
- Да, - пробормотал Антонио.
- Значит, никто не сможет приготовить тебе торт и украсить его свечками?
- Я никому не говорил о своём дне рождения, и потом я не знаю, что такое торт со свечками.
- Не знаешь?!
Девочка от изумления вытаращила на него большие чёрные глаза.
- О, но это же торт! Ты знаешь, что такое торт?
Антонио покачал головой.
- Ну, как бы тебе объяснить ... Это огромное пироженное, вот такое.
- Кассата?
- Хорошо, будет по-твоему, назови его кассатой. В него вставляется столько разноцветных свечек, сколько тебе исполнилось лет. Свечи зажигаются, и ты должен дунуть и погасить их все сразу.
- Все сразу? Почему?
- Тогда в этом году исполнится любое твоё желание. А не удастся потушить свечи, - не получишь ничего.
- В таком случае, если бы мне пришлось гасить свечки, я постарался бы потушить их все сразу и получил бы работу.
– Ты хочешь работать?
– Конечно!
– А что ты умеешь делать?
– Я гончар, - не без гордости произнёс Антонио.
– У нас в Лавено много таких фабрик. Одна из них большая-большая. Она рассылает свои товары по всему свету, - заявила девочка.
- По всему свету? - вскрикнул Антонио.
– Мне так сказал папа, - ответила девочка, несколько обескураженная. Дрезинами изделия с фабрики доставляются прямо в поезда, которые ожидают товар на станции.
Внезапно всё вокруг показалось Антонио чудовищным и враждебным: огромные гусеничные машины замешивали глину, в громадных печах обжигались сразу тысячи изделий, и никто не боялся, что разобьётся тарелка или суповая миска получится кривой. Всё здесь было колоссальным, механизированным, холодным.
– Тебе грустно? - услышал он тоненький голосок.
Антонио взглянул на дочку капитана, увидел золотые искорки в её глазах и печально кивнул головой.
- Но здесь есть фабрики и поменьше, намного меньше, - сказала девочка. - Если хочешь, я могу тебя проводить.
Мария взяла его за руку, и они пошли.
Нигде не требовалось рабочих. Под конец Антонио и его провожатая заглянули в совсем крошечную мастерскую. Хозяин её, старичок, в чёрном переднике, на носу очки в металлической оправе, с минуту почесал свою круглую лысую голову, потом сказал:
- Сейчас я не могу тебя взять, но, возможно, ты мне скоро понадобишься: мой помощник уходит в солдаты. Заходи, - хорошо?
Однако каждому нужна работа сейчас, сразу, немедленно. От «сейчас» до «потом» можно прийти в отчаяние, а порой даже умереть голодной смертью.
Когда ребята вернулись на пирс, уже смеркалось. С озера поднимался туман.
- Спасибо, Мария, - сказал Антонио. Им было грустно.
- Что ты собираешься делать? - спросила девочка. Антонио пожал плечами.
Они молчали, глядя на озеро, которое становилось всё темнее и темнее. Приближался паром. Будь Антонио один, он обязательно заплакал бы. Но тут мальчик почувствовал, как Мария взяла его за руку. Больше они не говорили ни о чём.
Паром подходил к берегу. На борту его стоял Карчофо. Мальчуган сиял от счастья.
Неожиданно Мария предложила:
- Дай мне твой адрес, Антонио. Я знаю Нандо и сообщу тебе, когда он уйдёт в солдаты.
Мальчик назвал адрес тётушки Пьерины. Мария повторила его несколько раз.
- Я запомню. До свиданья, - сказала девочка, встала нa цыпочки и поцеловал а Антонио в щёку. Потом она побежала навстречу отцу, который выходил из капитанской рубки.
Когда вернулись в Милан, было уже темно и очень холодно. Антонио и Карчофо даже не решались смотреть друг другу в глаза. Антонио не нашёл работы. Исчезла последняя надежда.
Друзья бродили по улицам, не осмеливаясь пойти домой. На площади под огромным тентом они увидели тир. Множеством огней горела световая реклама, а громкоговорители зазывали прохожих: «Одним спуском курка вы можете выиграть велосипед, десять бутылок вина, две бутылки ликёра, куклу. Стоимость выстрела пятьдесят лир». Некоторые попадались на удочку и выигрывали дешёвый галстук, плюшевую обезьянку или не получали ничего. Крупных выигрышей не доставалось никому.
Карчофо пошарил в кармане. У него оставалось всего сто лир, но сегодня они кутили, и мальчуган решил попытать счастья. Да и кто на его месте не поступил бы точно так же?
Он два раза выстрелил и действительно выиграл бутылку ликёра, только совсем маленькую. Ребята отошли в сторонку, но и здесь ещё раздавалось кваканье громкоговорителя.
Карчофо поднял бутылку и подмигнул своему другу, как бы спрашивая: «Выпьем?»
- Ну что ж, выпьем, - ответил удручённый неудачами Антонио.
Они откупорили бутылку, и Карчофо сделал первый глоток. Крепкий, горький ликёр обжигал губы, горло, желудок. Мальчугана чуть не стошнило. У Антонио получилось лучше. Второй глоток оказался вкуснее. Когда в бутылке ничего не осталось, ребята ощутили внутри приятную теплоту.
Они пошли дальше.
Улица, где находился самый роскошный ресторан Милана, была забита машинами. В аквариуме, выставленном в витрине, плавали живые рыбы. Огромные омары тщетно пытались вскарабкаться на горы салата. Возбуждали аппетит трюфели, куры, пирожные, а по краям витрины красовались пирамиды фруктов.
Через дорогу помещался более скромный ресторан. Белые тюлевые занавески стыдливо прикрывал и окна, выходящие на улицу. У двери висела табличка с перечнем блюд, возле которых были проставлены цены, а рядом виднелись фотографии залов. Кроме того, внимание прохожих привлекала афиша: крупными разноцветными буквами в ней было написано, что здесь каждый вечер на веранде устраиваются танцы под оркестр.
Должно быть, ликёр придал смелости мальчишкам; они толкнули стеклянную дверь и вошли в
