умер своей смертью, как ее уверяли. Не было ни внезапной лихорадки, ни последнего вздоха в ту далекую ужасную ночь, когда она, Элинор, была еще младенцем во чреве матери. Нет, продолжал Кристиан, на самом деле их отец погиб, сражаясь на дуэли за честь их матери с человеком, с которым она состояла в любовной связи и который, вполне возможно и даже более чем вероятно, был настоящим отцом Элинор… с покойным графом Херриком, Уильямом Хартли.
Отцом Ричарда.
Даже сейчас Элинор хорошо помнила охватившее ее в тот миг чувство полной безысходности, будто стены комнаты надвинулись на нее. Горло перехватило, она не могла произнести ни слова, подступившие слезы обжигали глаза. Выслушав ужасные намеки брата, девушка только покачала головой, как будто таким путем она могла избавиться от кошмара.
– Это неправда, Кристиан! – всхлипнула она. – По словам Ричарда, его отец разбился, упав с утеса, когда однажды рано утром отправился на прогулку верхом. Никто не видел, как это случилось, только его лошадь вернулась в конюшню одна. Его тело так никогда и не было найдено. Зачем тебе понадобилось выдумывать все это, Кристиан? Зачем?
Тут Кристиан закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Нет, я не выдумываю, Нелл. Бог свидетель, я сам отдал бы все на свете, чтобы сказанное мною не было правдой, поскольку я провел большую часть жизни, пытаясь оградить тебя от необходимости когда- либо услышать об этом. – Он бросил на нее взгляд, полный отчаянной мольбы. – Я сам был там в ту ночь вместе с герцогом (Кристиан всегда так величал их деда), и на моих глазах лорд Херрик выстрелил в нашего отца. Я видел, как он упал. Я опустился рядом с ним на колени, когда он умер. Его пистолет лежал рядом с ним на траве, курок по-прежнему был на взводе. Я сам не ведал, что творил. Все, что я видел в тот миг, – это спину удаляющегося лорда Херрика. Я бросился за ним и…
Кристиан неожиданно прервался, покачав головой, не в силах продолжать. Однако в этом не было необходимости.
– Т-ты убил его?
– Клянусь тебе, я сам не помню, как выстрелил! Я видел только, как он рухнул на траву, и потом все вокруг превратилось в одно сплошное темное пятно. Следующие две недели стали для меня настоящим адом. Герцогу удалось сохранить события той ночи в тайне, избавившись от тела лорда Херрика и подкупив врача, который засвидетельствовал, что отец умер от лихорадки, поразившей мозг. Этим объяснялась внезапность смерти. Кроме того, он намеревался с позором выгнать из дома мать, публично заклеймив ее как прелюбодейку, но я упросил его не делать этого. Я пообещал ему, что если он пощадит ее и будущего ребенка, оставив вопрос об отцовстве в стороне и предоставив всему идти своим чередом, то я подчинюсь любому его приказу и посвящу всю свою жизнь ему, как будущий наследник. И я сдержал свое обещание.
Собираясь с мыслями, Элинор молча уставилась на брата. В ушах у нее звенело, руки дрожали. Спустя некоторое время ее осенила внезапная догадка:
– Так вот почему ты согласился взять в жены Грейс, хотя до того ни разу ее не видел! Все последние годы я задавалась вопросом, почему ты так настойчиво твердил мне, что я свободна в своем выборе, в то время как тебе самому, похоже, было все равно, на ком жениться. Ты с самого начала согласился принести в жертву собственную жизнь, чтобы спасти честь матери и не дать никому – в том числе и мне – узнать о том, что я в действительности незаконнорожденная!
Кристиан молча смотрел на нее, на его обычно невозмутимом лице отражались боль и жалость. Но вот о чем он сожалел больше – о том ли, что причинил сестре боль, или о том, что ему пришлось выложить ей горькую правду, которая оставалась скрытой в течение стольких лет?
Если бы Элинор никогда не встретилась с Ричардом и не собиралась выйти за него замуж, то скорее всего она так и провела бы остаток жизни в блаженном неведении, даже не подозревая о том, что в действительности она была не леди Элинор Уиклифф, наследницей одного из самых знатных семейств Англии, а отпрыском внебрачной, постыдной связи, явившейся причиной гибели двух людей, один из которых был ее отцом по закону, а второй – по крови.
Вся ее прежняя жизнь теперь казалась Элинор ужасным, бессмысленным фарсом. Ведь она выросла, твердо веря, что ее родители были счастливы вместе до тех пор, пока смерть безвременно не унесла ее отца. Элинор верила в это потому, что так утверждали люди, которым у нее не было оснований не доверять. Элинор невольно вспомнила цитату из трагедии Еврипида «Фрикс», где сказано, что боги карают детей за грехи их отцов, и задавалась вопросом, не карают ли они вдвойне тех детей, чьи отцы и матери в равной мере согрешили. Если так, то она, безусловно, обречена на вечное проклятие, ибо можно ли представить себе более плачевную участь, чем провести все оставшиеся годы, занимая место, на которое ты, в сущности, не имеешь никакого права?
Той же ночью, пока весь замок мирно спал, Элинор незаметно покинула его, скрывшись под покровом безлунной шотландской ночи. Она не догадалась предупредить кого-либо из близких о том, куда направляется. По правде говоря, она и сама этого не знала. При себе у нее имелись пятьдесят фунтов – все, что ей удалось найти в кабинете Кристиана, и Элинор воспользовалась ими для того, чтобы пересечь горную Шотландию с севера на юг, добравшись до маленького приморского городка Обан. Именно там она и находилась сейчас, сидя в крохотной задней комнатушке гостиницы – небольшого строения с соломенной крышей, расположенного на главной улице города и выходившего окнами на гавань, – и потягивая чай с ежевикой. Она совершенно выбилась из сил, ноги болели после нескольких дней ходьбы в тесной обуви, и почти все деньги, которые она взяла с собой, уже были истрачены. Элинор не без мрачной иронии подумала о том, что после того как она уплатит по счету хозяину гостиницы, у нее останется сумма, достаточная для того, чтобы купить себе место на пакетботе, курсировавшем вдоль побережья, который мог доставить ее назад в Скайнегол – назад ко лжи и притворству.
Возможно, это было для нее знаком свыше. Наверное, ей и впрямь лучше вернуться домой и продолжать жить как прежде, делая вид, будто о прошлом ей ничего не известно. Кто знает, не это ли было предопределено ей судьбой – участь рожденной вне брака, но остающейся в блаженном неведении о тайне своего происхождения, мнимой наследницы герцогов Уэстоверов?
И вот как раз в тот момент, когда Элинор уже собиралась спросить у жены хозяина гостиницы дорогу к пристани, откуда должен был отправиться на север пакетбот, ей на глаза попалось объявление, криво висевшее на стене:
«Требуется гувернантка для девочки благородного происхождения восьми лет от роду. Обращаться в замок Данвин, остров Трелей».
Элинор перечитала объявление еще раз. Затем еще.
То, что за этим последовало, можно отнести к числу тех случаев, которые выпадают каждому человеку
