приняты. Любая женщина, у которой хватает здравого смысла не прислушиваться к суеверной болтовне людей с Большой земли, заслуживает того, чтобы ей дали шанс. Ваше жалованье составит сотню фунтов в год. Надеюсь, эти условия для вас приемлемы?
Еще каких-нибудь полгода назад Элинор могла потратить сотню фунтов, если не больше, на один вечерний туалет, причем даже не задумываясь. Однако то были деньги Уэстоверов, деньги, на которые, как выяснилось, она не имела никаких прав. Ими оплачивалось молчание о прошлом. Теперь ей придется самой зарабатывать себе на жизнь, и то чувство независимости, которое давала ей эта сотня фунтов в год, стоило в ее глазах всех богатств рода Уэстоверов. Элинор снова утвердительно кивнула.
Виконт вынул из ящика стола несколько монет и сунул их в маленький кошелек с завязками. Затем он положил кошелек перед ней на стол.
– Считайте это авансом в счет вашего жалованья. Имеет смысл потратить часть денег, чтобы купить себе пару крепких ботинок и что-нибудь из теплой одежды. Здесь, на островах, зима наступает быстро, мисс Харт, и ваши лайковые туфли вряд ли сослужат вам добрую службу. Мой слуга Фергус может заказать для вас обувь у сапожника в Обане.
Он направился к двери и открыл ее. Фергус собственной персоной поджидал его там.
– Фергус, будьте добры проводить мисс Харт в детскую. – Он обернулся к Элинор. – Вы найдете мою дочь там. Обед будет подан ровно в шесть. Мы здесь рано ложимся и рано встаем. Если вам еще что-нибудь понадобится, обращайтесь к моему слуге.
Элинор поднялась с кресла, недоумевая, почему Данвину вдруг так захотелось поскорее от нее отделаться.
– Не угодно ли вам, чтобы я переговорила с леди Данвин прежде, чем познакомлюсь с вашей дочерью, милорд?
Лицо виконта окаменело, некоторое время он стоял неподвижно, словно прикованный к месту ее словами.
– Боюсь, что это невозможно, мисс Харт. Леди Данвин давно нет в живых.
Затем Дьявол из замка Данвин покинул комнату так же неожиданно, как и появился.
Глава 2
Детская в замке Данвин состояла из трех отдельных комнат, расположенных на самом верхнем этаже главной башни, или, как ее еще называли, донжона. Чтобы попасть туда, нужно было подняться по нескольким лестницам, каждая из которых гнездилась в одной из угловых башенок, примыкавших к основной части крепости, и потому найти туда дорогу самостоятельно было не так-то просто.
Первый ряд ступенек привел их на этаж, находившийся прямо над главным залом, после чего они проследовали по верхней галерее к соседней башенке. Не успели они подняться еще на этаж, как лестница снова окончилась тупиком, и чтобы продолжить путь, им пришлось пройти к еще одной, уже третьей по счету башенке. Таким образом, двигаясь зигзагами, они постепенно поднялись на пять этажей, и к тому времени, когда они добрались до детской наверху, Элинор почти утратила веру в то, что ей удастся выбраться отсюда без посторонней помощи.
Фергус, личный слуга виконта, которому было поручено проводить ее через хитросплетение лестниц и башенок, пояснил, что старинная крепость была намеренно сооружена подобным образом в целях безопасности.
– Это позволяло хозяину Данвина вовремя скрыться через потайной ход, о существовании которого знал только он сам и его наиболее доверенный слуга, – добавил он.
Элинор, которой недавно самостоятельно пришлось пробираться по этому запутанному лабиринту, оставалось лишь согласиться с ним. Если бы ей и дальше пришлось искать дорогу одной, она бы вряд ли проникла дальше третьего этажа. Более того, во время подъема у нее не раз возникало ощущение, словно за следующим поворотом она увидит истлевшие останки какого-нибудь давно забытого врага, заблудившегося здесь во время осады много веков назад и все еще сжимающего в костлявых пальцах заржавевший клеймор.
Спальня гувернантки, куда Элинор проводили в первую очередь и которая должна была превратиться в пристанище на ближайшие месяцы, оказалась весьма скромной как по размерам, так и по обстановке. Здесь стояла покрытая пледом складная кровать, столик рядом с ней, небольшой комод с несколькими ящиками и простой умывальник в самом дальнем углу. Стены, голая каменная поверхность которых была выбелена известью, не имели никаких украшений, кроме грубого крюка, на который, как показал ей Фергус, следовало вешать принесенную им крузи – маленькую железную лампу в виде неглубокого ковшика, наполненную рыбьим жиром.
Эта комната, которую в прежние времена называли «палатой с расписными стенами», встроенная в самую толщу стен крепости, представляла собой точную копию другой спальни, расположенной дальше по коридору, которую занимала дочь виконта. Большая же часть верхнего этажа была отдана под классную комнату, которая тянулась на значительное расстояние вдоль коридора. По контрасту с обеими спальнями стены здесь были покрыты штукатуркой, и кроме того, там имелся камин с резной отделкой, из чего Элинор заключила, что это помещение в прошлом служило хозяйской опочивальней, а две меньшие по размерам комнаты рядом, по-видимому, использовались в качестве уборной или помещения для слуг. Однако, несмотря на внушительные размеры, классная комната имела лишь одно окно – одно на всем этаже.
Теперь Элинор стояла, никем не замеченная, в дверном проеме, любуясь игрой угасающего дневного света, проникавшего сквозь это единственное узкое оконце и озарявшего тонкий профиль девочки, сидевшей в комнате. Кроме них двоих, в классной никого не было: едва исполнив поручение, Фергус снова вернулся вниз к своим обязанностям, предоставив ей самой знакомиться со своей будущей подопечной.
Джулиана Макфи оказалась прелестным маленьким созданием – стройной, с такими же темными, как ночь, волосами, что и у ее отца. Все еще влажные после дождя, они завивались чуть ниже плеч в мягкие локоны, светло-голубая лента, которая должна была их поддерживать, свисала безвольно у нее над ухом. Поверх белых панталон, которые выглядывали из-под пышных клетчатых юбок, она носила голубое платье, украшенное широким поясом. Ее маленькие губки были слегка поджаты, что придавало ей немного хмурое выражение, а глаза, казавшиеся особенно большими на тонком личике, были какого-то густого, не поддающегося определению оттенка. Внешне Джулиана выглядела самой обычной девятилетней девочкой, одной из тех, кто проводит все дни, прихорашиваясь перед вымышленными чаепитиями и укладывая свои волосы в затейливые прически. И только присмотревшись повнимательнее, можно было заметить в ее облике нечто иное, таившееся глубоко внутри, что заставляло ее казаться отстраненной, почти недоступной – совсем как та дорогая фарфоровая кукла, которую Элинор видела когда-то в витрине одного из магазинов на Бонд-стрит в Лондоне, прелестная на вид, но слишком хрупкая – на такую можно было только
