Оби рассмеялся.
– Я – глухой. Я – абсолютно глухой. У меня искусственная барабанная перепонка. Она настолько старой конструкции, что не различает оттенков тембра. Когда я слышу вас, мне кажется, что говорят роботы. Я – брак.
– В каком смысле?
– В прямом. Неудачный клон. Клон с врожденной патологией. Такое бывает редко. Я родился глухим. Мой хозяин был человеком сердобольным. Он имплантировал мне этот допотопный слуховой аппарат, который стоил дешевле пакетика чипсов, и дал вольную. Мне сделали пластическую операцию, и я начал самостоятельную жизнь.
– Господи, он не только клон, но еще и бракованный. Если люди узнают, кто столько лет управлял ВБС…
– Они не узнают, мистер Шур. И вы скоро узнаете почему.
Поезд резко снизил скорость, завыли тормозные турбины.
Наверх они вышли через такой же лифт, оказавшись в центральном офисе Общественного комитета района Оз.
– Здесь может быть опасно, – заметил Шур, оглядывая картину запустения и разрухи, – наверняка город отдали на трехдневный грабеж. Урканцы так давно не совершали крупных набегов, что, наверное, отказались от традиционного выкупа.
– Поэтому чем быстрее вы свяжитесь с Трэшем, тем быстрее мы будем в безопасности.
– Интересно, как я это сделаю, – огрызнулся Эдвард Шур, который никак не мог успокоиться, узнав, что столько лет жил в страхе перед клоном второго сорта, а не то что нечеловеком. Это никак не могло уложиться в его голове.
– Мы перехватывали разговоры Трэша и командира его наемников Ле Горша. Вот телефон. – Ван Дуум протянул Шуру бумажку. – Звони. А то, не ровен час, сюда забредет какой-нибудь головорез-трабиец. Ты его убьешь и налетишь на кровную месть. А вместе с тобой и мы.
Шур набрал номер.
– Сигги, это я, Шур…
Последние слова потонули в грохоте. Дверь одного из кабинетов словно попыталась сбежать на улицу, забыв о петлях, на которых она висела. С потолка посыпалась штукатурка, радостно соединяясь с мусором на полу. В коридор выскочил Трэш. Его сигара была угрожающе направлена на Шура.
– Тебе конец, Эдвард. Тебе ко…
Он увидел Людвига Оби и замолчал. Рот его так и остался открытым. Через мгновение он протянул руку к подошедшему сзади Ле Горшу.
– Это не приведение? Ты тоже его видишь?
– Так точно, сэр, – ответил Ле Горш и повернулся, чтобы снова зайти в кабинет.
– Тогда дай мне пистолет.
– Не спешите, Трэш. – Людвиг Оби смотрел на Трэша укоризненно, как бы не одобряя слишком вульгарную, сказанную ни к месту шутку. – Присоединяйтесь. Мы искали вас. Кстати, в присутствии этих господ я подписал чек на пятнадцать миллиардов таллеров. ВБС признает свою ошибку в отношении вас и компенсирует вам потери.
Чек вынырнул из кармана Людвига Оби и спланировал на стол. Некоторое время Трэш разглядывал его. Повертел в руках, а потом аккуратно положил на стол. Его лицо стало багровым.
– Потери!!! Да вы расплачиваетесь со мной моими же деньгами!
Он снова схватил чек, смял его и швырнул в лицо президенту ВБС. И… промахнулся. Это бледное, сырое лицо отталкивало даже пыль (а может быть, и микроорганизмы, черт их знает, какие лосьоны они выдумали в своих секретных лабораториях).
Людвиг Оби, не мигая, смотрел на Трэша:
– Нам нужно многое обсудить, пока ситуация не вышла из-под контроля.
– Из-под чьего контроля?! Ле Горш, дайте пистолет. Вы что, оглохли? – Трэш повернулся к Ле Горшу так резко, что его каблуки оставили на деревянном полу два желтых вдавленных полукруга.
– Без суда и следствия расстреливают только мародеров, сэр.
– А он кто? Эта сволочь хотела украсть у меня жизнь.
– Жизнь клона, Трэш, ничего не стоит. Всегда можно сделать копию.
Трэш выронил сигару. Такого оскорбления от поверженного врага он услышать не ожидал. Харпер с удивлением отметил, что впервые видит своего приятеля таким растерянным. Людвиг Оби не стал дожидаться, пока Трэш переварит его слова, молча повернулся и вошел наугад в один из кабинетов. Дуум и Шур последовали за ними. Трэшу ничего не оставалось делать, как принять приглашение, пусть и высказанное в такой необычной форме.
Людвиг Оби уже полностью был хозяином положения. Сигизмунд Трэш, Ле Горш, Ван Дуум, Эвдард Шур, Арчер Харпер – все они беспрекословно слушались его, будто загипнотизированные. Может быть, всему виной была неестественная бесстрастность, свойственная всем слабослышащим людям. Его тусклые глаза помимо воли приковывали взгляд еще и потому, что никому из присутствующих не доводилось его видеть без очков «орлиный глаз».
