меня вернуться к тому, что, казалось, было забыто.
Скончавшийся весною сего года Торольд Веллвуд завещал свои родовые владения своему внебрачному сыну Сигварду. Правда, вдова Торольда, урожденная Стенмарк, опротестовала это завещание, но неизвестно, в чью пользу склонится чаша мирского правосудия.
Я не хочу даже думать о том, что душа моего двоюродного брата погублена навеки. Скорее он был обманут. Не зря же слышим мы, что ведьмы не могут иметь потомство от обычных мужчин, но лишь от дьявольского семени. Потому признать Сигварда Нитбека своим племянником и настоящим сыном Торольда Веллвуда я не могу. Тем более невозможно признать его наследником Веллвуда. Если кто и имеет право на владения Веллвуда, то только мой сын, Карл-Отто-Сигизмунд Дидим-и-Ивелин.
Не допустите, чтоб дьявольское отродье воцарилось в одной из благодатнейших областей империи!
Остаюсь верной служанкой вашего преподобия
Отчет Мориса Крата,
приложенный к письму Беретруды,
вдоствующей видамессы Дидим
Писано со слов Марты, кухарки в замке Веллвуд, Лизы, птичницы, Андреаса, стражника, Эрпа, конюха, да Руфуса из деревни Френ, что возит в замок зерно, и жены его Тины, и прочих.
О прошлом годе господин Торольд Веллвуд привез в замок девицу именем Энид и жил с нею греховно. Оная девица была – глянуть не на что, тоща как моща, и глаза как ледышки, не иначе опоила чем-то господина, приворожила к себе. Вдобавок здоровья она была никудышного. И как забрюхатела она, стал господин Торольд лекарей возить из Тернберга и из иных краев, но они ничего не могли сделать. Та Энид с лица спала совсем, телом ослабела, ноги ее не слушались, и всякому было ясно, что помрет она со дня на день. Тогда господин Торольд позвал Давину, что жила близ деревни Френ. Зовет она себя повитухой и знахаркой, а только добрые люди говорят, что ведьма она и дьяволу служит. По ночам молоко у коров крадет, узлы вяжет, чтоб мужской силы лишать, и на полях заломы делает, только так, чтоб не видел никто. И Давина пришла в Веллвуд, и говорила долго с господином Торольдом и с Энид, и никто не знает о чем. И почасту стала приходить в замок, а после и вовсе там поселилась. И хвори отошли от той Энид, и стала она пить-есть, и сил у нее прибавилось. А как пришло время ей рожать, закрылись у нее в спальне Давина, да помощница ее Огива, да сам господин Торольд. И не велел он никому входить под страхом смерти. И никто не слышал, что роженица кричала, как положено. И как народился младенец, никто, кроме матери его да тех троих, не видал. Его потом вынесли и людям показали, а в спальню Давина никого не впускала ни в тот день, ни в следующий, даже служанок. И Энид долго хворала, но поправилась, а младенец, нареченный Сигвардом, и вовсе ничем не болел, что чудно.
И люди говорят, что господин Торольд заключил сделку с нечистой силой, дабы сын его был жив и здоров».
Пометка Генриха де Сальсы
на полях письма видамессы Дидим
«Эта женщина распространяет нелепые суеверия. Злые духи бесплодны. Тем не менее следует распорядиться, чтоб представитель Трибунала в Тернберге провел расследование. Кроме того, необходимо установить наблюдение за Сигвардом Веллвудом, каковой недавно прибыл в Тримейн».
Из протокола допроса Огивы из деревни Френ,
что близ Веллвуда, проведенного следователем
Святого Трибунала в Тернберге
«Июль 1548 года.
Подследственная Огива: Господин! Не надо! Я все скажу! Я ни в чем не виновата, это все Давина…
Следователь: Рассказывай, женщина, ничего не скрывай, и облегчишь свою вину. Какие такие колдовские богопротивные действия совершали вы в Веллвуде при появлении ребенка у наложницы хозяина замка?
Подследственная Огива: Не было никакого колдовства, клянусь! Ее ж никто из докторов ученых не брался лечить, эту женщину. Всем же ясно было, что при родовых схватках сердце у нее остановится. Они ж не делали того, что Давина…
Следователь: Почему ты замолчала, женщина? Что делала Давина?
П. О.: Она умела так младенца принять, чтоб до схваток не доводить. Ежели женщину сонным снадобьем усыпить, а потом особым способом чрево ей рассечь и младенца извлечь…
С.: А известно ли тебе, что сия операция приравнена к языческим волхвованиям и проводить ее запрещено под угрозой смертной казни? Да еще с применением снадобий, что также карается смертью!
П.О.: Это не я! Это Давина!
С.: А Давине это было известно?
П.О.: Вот потому-то она и сказала господину Торольду – боюсь, мол, жизни лишиться. А он пообещал ей, что никто не узнает. Так и сделал. Сам на страже стоял, пока Давина младенца извлекала…
С.: А ты?
П.О.: А я что… я ничего… подавала, убирала… Все Давина сделала!
С.: Однако ж ты знала, что sectio caesarea [2] запрещено, и не сообщила о нем.
П.О. : Господин, я и слов-то таких не знаю!
С.: Не юли, женщина!
П. О.: Я боялась! Господин Торольд меня бы убил!
С.: Плату от него ты тем не менее взяла.
П.О.: Боялась, господин. Нельзя было отказаться, как Бог свят!
С.: Не марай грязным своим языком имя Господне, ведьма!
П. О.: Господа дорогие, будьте милостивы! Это все дела бабьи, повивальные, никакое не колдовство…
С.: Подследственная упорствует в своих заблуждениях. Предлагаю сделать перерыв. Уведите арестованную. Продолжим допрос завтра. Следует узнать, чему она научилась у наставницы своей в преступлениях Давины. Какие приемы применяла она для насылания и снятия порчи на детей и взрослых. А также для избавления от бесплодия и вытравления плода, а также для достижения согласия либо несогласия между супругами. Приносила ли она жертвы феям? Занималась ли предсказаниями и вызыванием душ умерших? Применяла ли чары и заклинания с помощью заговоров, плодов, растений, веревок? Что ей известно о собирании трав на коленях, с лицом, обращенным на восток, с воскресной молитвой на устах? А главное – кого еще она этому научила и кто был ее сообщником…»
Из протокола заседания Святого Трибунала в Тримейне, посвященного документам,
присланным из Тернбергского отделения
Генрих де Сальса: Итак, после допроса с пристрастием у нас на руках достаточно материалов для начала процесса. И, в частности, для обвинения Торольда Веллвуда post mortem [3].
Отец Куно, судья: Куда катится мир? А я ведь знал еще покойного Рупрехта Веллвуда, он был известен своим благочестием…
Брат Петр из Солана, дознаватель: Но процесс, затрагивающий одну из самых старинных семей бывшего королевского домена, может вызвать недовольство при дворе.
Брат Гальбер Ру, судья: Нас не должны беспокоить суждения мирян.
Брат Петр: И даже если Торольд Веллвуд виновен, это еще не дает оснований считать, будто сын разделяет заблуждения отца. Не можем же мы полагаться на суждения вдовы Дидим, этой злобной бабы, свихнувшейся от жадности!
Генрих де Сальса: Я того же мнения о вдове Дидим. Но, к моему глубокому прискорбию, есть иная причина подозревать этого человека. Почему Торольд Веллвуд назвал главным наследником бастарда и пренебрег интересами законного сына? Не потому ли, что старший сын наследует вместе с владением что-то еще? Или это было условием некоей сделки…
