белые брови напоминали мохнатых гусениц, борода не могла скрыть провалившийся рот. И вообще лицо как-то осело, позволяя главенствовать костям черепа. Если уж на то пошло, череп Малагиса в гробнице смотрелся привлекательнее. Потому как он был на своем месте.
Помощник подал гримуар магу. Тот взял его, но не раннее того, как воткнул спицы в воротник плаща. Раскрыл книгу и принялся перелистывать. Руки его дрожали. В запавших глазах появился тусклый огонек. После осмотра он произнес: – Да, это она. – И приказал покорно ожидавшему помощнику. – Брось книгу в огонь.
Когда пламя охватило листы гримуара, мне впервые пришло в голову, что костер здесь разведен вовсе не для сугреву. Анофелес уже потерял интерес к тому, тепло или холодно вокруг. И ветхий плащ таскал он не из скромности. Кого волнуют мелочи, когда в руках – Сила?
В прямом смысле слова.
И доктор это тоже понимал.
Однако сумел заговорить.
– Теперь, когда мы выполнили ваши условия, я хотел бы знать, уйдет ли Армия Теней от стен Балдино, – тихо произнес он. Почти прошелестел. Но Анофелес услышал.
– Какие же они тени? Они ходят при свете дня, они носят одежду, они владеют оружием и способны убивать. От людей они отличаются лишь своей неуязвимостью.
Я посмотрела на мрачные бескровные лица призрачных воинов и усомнилась в истинности сказанного.
Анофелес вытащил спицы из воротника и снова принялся вязать, продолжая говорить.
– Скорее тенями можно назвать тех, кто укрылся за стенами крепости, предпочтя отправить навстречу судьбе безобидного ученого. Мне нет до них дела. Весь вопрос в том, уйдешь ли ты к этим безмозглым воякам или останешься здесь.
– Я не могу изменить присяге, – сдержанно ответил Халигали.
– Присяга важна для людей меча. Ты – ученый.
– Я – ученый, посвятивший жизнь военным наукам. И вовсе не маг.
– Магия и наука – родственные дисциплины. И доныне они пребывали на положении служанок грубой силы. Но более так не будет! Сила не будет указывать знанию, отныне знание повелевает мечом!
«А также ножом и топором», – едва не брякнула я. В том, что говорил Анофелес, была правда. Или хотя бы часть правды. И оттого было особенно скверно на душе. Действительно, вопрос: признает ли это за правду доктор или нет?
А тут еще Анофелес решил подбавить жару.
– Может быть, ученик, тебя смущает общество навязанных тебе конвоиров? Не смущайся их судом, не бойся их злонамеренности. Прежде чем кто-нибудь воздвигнет на тебя руку, мои воины расправятся с ними, ибо, приобретя подобие плоти, они сохранили стремительность теней.
Халигали молчал. Анофелес, неустанно работая спицами, гнул свою линию.
– Или ты осуждаешь меня? Но оставь эмоции в стороне и подумай: по какой-то случайности впервые в истории возникла армия, которую невозможно победить в принципе. И лишь глупец будет бороться с таким врагом. Умный знает: если невозможно победить – присоединяйся. Но лишь мудрец способен не присоединиться, но возглавить. Ты умен, я мудр. Разве не место нам в одном стане? Никто не устоит перед нами. Отсюда я могу править миром…
Похоже, он начинал повторяться. Но Халигали по-прежнему держал паузу. Только чуть косил краем глаза на сторону. Я поймала этот взгляд, и тут до меня с опозданием дошло. Доктор тянул время не потому, что предавался мучительным раздумьям. Он ждал, пока сгорит проклятая книга! И когда последний лист пергамента рассыпался во прах, доктор снова заговорил.
– Всю жизнь я жалел, что лишен магических способностей и вынужден оставаться скромным ученым. Но не сейчас. Ибо наука в нашем мире еще не достигла той степени развития, чтобы ввести в соблазн достойного человека. На кого вы похожи, былой наставник! Руки трясутся, волосы лезут, последствия хронической бессонницы налицо! И на лице. Большое удовольствие – править миром, не вылезая из телеги! Помощники вас, небось, из ручек кормят, дабы от колдовства не отрывать. И как же вы в данном случае нужду справляете? Дырку в троне своем прорезали?
– Имидж – ничто, жадность – все… – пробормотала я.
– Пребывание в среде армейских хамов наложило на тебя неизгладимый отпечаток, – ледяным голосом провозгласил Анофелес. – Ступай. Я решу твою участь. Вскоре.
А доктор, пожалуй, погорячился, подумала я. Проклятый маг нас убьет. И фору дает, потому что еще не придумал, как. Насколько проще было с этим… как его… Дубдубом. Хотя маг, в отличие от своего войска, – из плоти и крови, его можно убить, а по Дороге Скатертью он, не будучи военным, вряд ли вернется.
Однако Анофелес, предвидя, что в свите Халигали могут возникнуть смертоубийственные намерения, кивнул призрачным стражникам, и они окружили нас плотным кольцом. Если слово «плотный» уместно по отношению к теням.
– Едем, – приказал доктор. Когда мы повернули коней, он, оборотившись ко мне, тихо произнес: – Как только отъедем от лагеря, скачите прочь.
– Они следят за нами, – вклинился один из гидрантов. – Незаметно оторваться не удастся.
– Тогда будем отрываться заметно. Сделаем, как будто я от вас дезертирую. Ругайте меня, бранитесь…
– Я могу даже послать для виду кого-нибудь в погоню.
– Идет. Но не больше одного.
Я оглянулась, прикидывая, в какую сторону направить конские стопы. По правую руку от меня,
