руки. Если только удастся творчески развить мысль, посетившую меня при въезде в становище…
– О, красные воины, великие вожди и отцы народа! Дозвольте молвить слово!
– Слишком много возомнила о себе, Женщина, Которая Выжила! Скво не имеет голоса в собрании воинов!
– Но я вижу женщину среди вождей…
– Нашла с кем сравнивать! – склочно заявил Геморрой Ходячий. – Стоящая-С-Кошельком – мудрая женщина нашего народа, ибо после смерти своего мужа, величайшего из воинов – Маленького Засранца, сумела не только сохранить все его богатства, но и приумножила их. Все женщины неравны воинам, но некоторые – неравнее других!
– Не может быть и речи, чтобы я уподобила себя мудрой вдове Маленького Засранца! Но я прошу у Стоящей-С-Кошельком покровительства и посредничества перед вождями.
Старуха приосанилась.
– Пусть говорит, – разрешила она.
– О, вожди, ответьте мне, невежественной, на один вопрос: ваши заветы древнего благочестия относительно убийства пленных распространяются на всех, или только на тех, у кого белая кожа?
– Конечно, только на бледнозадых.
– А если я докажу, что мои спутники не принадлежат к презираемому вами народу, а представляют свободные племена?
– Это уже второй вопрос! – выкрикнул Дубина Народной Войны, но старейшина осадил его.
– Не горячись, Дубинушка. Послушаем, как она сможет это сделать.
– Для начала, воины и старейшины, взгляните на старшего из пленников. Имя его – Рыбин Гранат Кагор. Взгляните на него, промыв соколиные очи ключевой водой, и попробуйте сказать, что он белый! Многие из вас, по праву гордящиеся краснотой своей кожи, бледнее его.
– Он не красный, – возразил Геморрой Ходячий. – Он, скорее, коричневый.
– Не придирайтесь к оттенкам! Главное – не белый.
– Ладно, – поразмыслив сказал Ежик-В-Тумане. – С этим, пожалуй, можно согласиться. Но насчет младшего ты не посмеешь заявить, что он не белый.
– Белый и белобрысый, – поддержали его остальные.
– Вы правы, воины и старейшины. Но что значат внешние признаки перед сущностью? А разве не таковы отличительные признаки свободных племен: кочевать, не строить домов, гонять коней, не пахать и не сеять, жилища крыть шкурами, воевать со всеми чужаками и добывать себе богатства охотой и набегами!
– А ты говорил, Дубина, что она забыла обычаи, – укорил старейшина младшего собрата.
– Таковы же обычаи народа, из которого происходит этот юноша. Верно, Хэм?
– Верно! А еще мы не моемся и имеем много жен! – удачно дополнил он мой перечень.
– Готов ли ты поклясться в этом?
– Зуб даю! И даже несколько!
Красные воины даже побледнели, заслышав такую страшную клятву. Потом посовещались, и Ежик-В- Тумане вынес вердикт:
– Мы постановили, что следует считать пленников Пришельцами условно и освободить их от обязательного убиения. И последний вопрос, который следует решить перед закрытием совета: есть ли желающие взять в жены Женщину, Которая Выжила?
Таковых не нашлось.
– Ничего, не расстраивайся, – утешила меня Стоящая-С-Кошельком. – Ты, конечно, не шибко молода и совсем не красива, но слабой не выглядишь. А рабочая сила всегда нужна. Непременно кто-нибудь возьмет тебя пятой или шестой женой.
А вот это меня никак не устраивало. Жены могли встать на защиту их господина и повелителя и помешать нам удрать из стойбища. Но пока все шло хорошо. Рыбина Граната отвязали от столбов и поздравили с принятием в ряды Пришельцев. Настроение у всех было предпраздничное. Под это дело я быстренько уговорила воинов вернуть недавним пленникам оружие, объяснив, что это необходимый элемент национального костюма. Потом началась следующая часть программы – посвящение юношей в воины. В отличие от подобных же испытаний у других народов, здесь проверке подлежала не сила и храбрость, а невозмутимость и хладнокровие – качества, ценимые в кланах Пришельцев больше всего. Для этого поджигались родные шалаши юношей (на языке племен они именовались вигвамами) и угоняли лошадей, принадлежавших их семьям. Если испытуемый входил в горящий вигвам, дабы потушить его или спасти какие-нибудь ценности, либо кидался останавливать коней на полном скаку, объяснили нам, значит он не проявил присущей воинам сдержанности, приравнивался к женщинам и подлежал публичному позору и поношению. Но в тот вечер ни с кем из проходивших посвящение такого несчастья не случилось. Все они были признаны полноправными воинами, и с честью могли носить мужские имена.
Затем приступили именно к той части праздника, которая и являлась праздником, а не официальной частью. Пиршество и народные увеселения, в совокупности именуемые потлач. Как раз для него мужчины кланов и гнали ускоренным темпом свои пресловутые зелья и напитки. Таким образом, сбылась мечта Хэма – он мог вдоволь напробоваться того пойла, что прельстило его в доме Стар Ньюэры (интересно все же, как оно туда попало, если здешние так ненавидят горожан?).
В увеселениях поначалу тон задавала молодежь. Под речевку «Красная Сила – мескалин и текила!» свежепосвященные юноши демонстрировали свои умения в национальных борцовских приемах: гнали волну, мяли уши, прыгали выше головы, топтались на одном месте. Хэм, конечно, не удержался, чтоб не показать свои познания в распальцовке, что было встречено с одобрением.
