Бутылка замирает в моей руке. У некоторых людей в таких случаях она вздрагивает. В моей же – замирает.
– Почему ты так решила?
– У тебя за поясом пистолет. Ты не милиционер, потому что в командировку, держа пистолет в штанах, они не ездят. У тебя сумка, которую ты постоянно таскаешь с собой, хотя ее уже давно можно было сдать в камеру хранения и не мучиться. Ты уезжаешь из Тернова в Новосибирск по реке, хотя любой нормальный человек выберет железную дорогу, которая вдвое короче и впятеро удобнее. Едва успев сесть на пароход, ты завертел головой, как филин. И ты до сих пор не назвал мне своего имени. Ты бежишь от закона, это совершенно очевидно.
Если на свете найдется хоть один человек, который сможет протрезветь быстрее, чем это сделал я, я готов тут же отдать ему свою сумку.
– Кто ты, девочка?
Ее глаза снова посмотрели на меня сквозь стекло пустого бокала.
– Сиди спокойно и не шевелись. Меня попросили расслабить тебя и довести до состояния невменяемости. На палубе несколько ментов, которые дожидаются того момента, когда ты заведешь меня в какую-нибудь нишу и начнешь раздевать.
Ах ты, сучка... Весь мир в кармане... Я только сейчас стал ощущать, насколько мерзок вкус поддельной текилы.
– Они знают, кто ты, они знают, чем ты занимался в Тернове. Пятнадцать обчищенных квартир – это твоих рук дело. Они знают все. Знают, что ты не глухой, знают всю твою подноготную. Твой Савойский задержан и дает показания, твой Кантиков удушен в тюрьме, но это тебе, конечно, известно. Не сказать тебе об этом Савойский, конечно, не мог. Смерть сумасшедшего, который мог умереть от щелчка в лоб, и была частью вашего с адвокатом плана. Людям на верхней палубе известно, какую роль играл каждый из вас при разбоях. А меня попросили... Наверное, уже не нужно объяснять, что они попросили меня сделать?
Интересно, говоря мне все это, она дает себе отчет в том, что этот теплоход она сможет покинуть только на носилках? Если она это понимает, тогда зачем она мне рассказывает то, чего не должна делать ни при каких обстоятельствах?
– Девочка... – Моя рука машинально скользнула к поясу брюк и легла на пистолетную рукоятку. – И ты всерьез думаешь, что я поверю в этот бред? Может, это текила забурлила в юной жидкой крови?
– А это тоже плод моего хмельного воображения? – Не торопясь, она расстегнула воротник блузки, и я заметил на ее груди, как раз рядом с замком тугого бюстгальтера, маленький микрофонный шнур. Микрофон находился меж двух соблазнительных грудей и крепился к телу кусочком лейкопластыря.
Черт меня подери... Она меня ведет внизу, в кают-компании, а на верхней палубе меня «ведет» бригада легавых, дожидающихся того момента, когда я окажусь в позорном, беспомощном положении с собственными штанами в руках! Вот это счастливый момент жизни... Думал ли я об этом, покупая у бармена бутылку текилы? Или этот бармен – тоже мент? И эта парочка, сидящая неподалеку? И капитан кораблика, и даже все механики? Может, они и в текилу чего плеснули? Клофелином у нас в стране не одни вокзальные проститутки пользуются...
– Что тебе нужно, красавица? – спрашиваю я, пытаясь сквозь пелену легкого хмеля выиграть время и найти выход из тупика. – Если ты работаешь на тех, кто сейчас любуется бурунчиками волн, зачем ты заголяешь передо мной свою грудь с микрофоном? Хочешь, чтобы я вместе с тобой спел вариацию на тему «Наша служба и опасна и трудна»?
– Как насчет половины мира?
– Я тебя не понял.
– Слушай... – Ее глаза забегали. – Тебе знакомы такие люди, как Земцов, его заместитель? Знакомы?!
Как они могут быть мне не знакомы? Знакомы, конечно...
– И что же ты думаешь, мне очень хочется на них пахать, если я сама нахожусь перед ними в подвешенном состоянии? Или я глупышка, не понимаю, что, отработав с тобой номер, я ничего не изменю в своей жизни? Что все их обещания позабыть кое-какие мои шалости – лишь обещания?
– Так чего же тебе тогда нужно?! – Мои ладони вспотели, а та, что лежала на пистолете, стала просто мокрой.
– Половину.
Я почувствовал себя приезжим, которого раздевают на вокзале семеро бичей. И обидно, и сопротивляться невозможно.
– И что я увижу поутру? – спрашиваю я.
– Послушай, парень... Когда я говорила тебе о том, что я ветер, свистящий в деревьях, я тебе не лгала. И мне совершенно наплевать, что думают по этому поводу те, кто сейчас стоит над нашими головами. Я это делаю не потому, что испытываю от этого наслаждение, а потому, что нахожусь в таком же положении, как и ты. До того, как спиться, мой папик работал на таких суденышках. А поскольку все папики, до того как спиться, очень хорошие родители, он брал меня с собой. Большую половину своего детства я провела на таких вот корабликах. В нижней части корабля есть маленькая моторная лодка. Без нее никто не выпустит команду в море. А та бутафория, что закреплена на бортах – крашеные лодки, это видимость. Я знаю, как увести тебя от неприятностей. Так как насчет половины мира?
Первая глава сказки закончилась, началась вторая. Девчушка-романтик, не могущая насытиться собственной свободой, превращается в телку-оторву.
– Знаешь, половинка моя... – говорит она, устав наблюдать на себе мой оценивающий взгляд. – Чем дольше ты думаешь, тем меньше времени у нас остается для того, чтобы включить насос лодки и постараться побыстрее причалить к берегу. Такой прыти от тебя никто не ждет, следующая станция только через два часа, а пароходик не приспособлен для того, чтобы приставать к берегу где попало. Твое закованное в наручники тело ждут в Новосибирске, поэтому, если тебе удастся выскочить на берег быстрее, чем до тебя доплывут вразмашку менты, ты спасен. Рядом с рекой по всей ее длине до Новосибирска проходит автотрасса. Так как насчет половины мира?
– Где лодка?
– Половину, Рома, – сказала...
Глава 7
Сутягин
...она, положив на столик руки. – Только так, Рома. Тебя никто не заставлял заходить на палубу этой развалюхи, в которой тебе неизвестно даже место хранения надувной лодки. Ты даже не знаешь, где находится клозет. А меня собирался волочь в какое-то укромное местечко!..
Уже почти встав и согласившись с тем, что через несколько минут мне придется потерять половину всего, что я вез из Тернова, я замер на месте.
– Как ты меня назвала?..
– Рома. Ты разве не Рома? Не Рома Сутягин? Тогда я тебе открою новость – ты он и есть. Или ты думал, что хотя бы это ментам не известно?
Палуба зашаталась. Наверное, встречная волна. Не отрывая от меня взгляда ни на секунду, Виктюша, словно что-то предчувствуя, произнесла:
– Рома, если ты строишь иллюзии, как путем моего убийства сохранить половину мира и улизнуть с корабля, то я вынуждена тебя разочаровать. Без меня ты не найдешь ни насоса, ни даже самой лодки.
Неужели она настолько глупа, что не понимает простой истины? Я сейчас соглашусь, но все опять будет по-моему. На что она рассчитывает, вымогая у меня деньги? Что она будет делать потом, когда мы останемся вдвоем на пустынном берегу? На мою честность? На то, что я не подниму руки на человека, спасшего мою свободу? Мне нужно побыстрее соглашаться и отчаливать от этого дредноута. Что делать дальше, я уже знаю. Видно, у малышки не так уж хороши дела с законом, если она идет ва-банк таким образом. Рискованный ход, рискованный... Совершенно необоснованный и порожний.
– Хорошо, Викуша. Снимай микрофон. Я его маленько потопчу перед тем, как мы дружной командой отправимся на поиски резиновой лодки.
Она тихо рассмеялась:
