Здание тряхнуло. Пара выстрелов. Еще раз ракетник. И наступила тишина. Алекс разозлился. Чертова душа не отсоединялась от тела! Он, без сомнения, умер. Ему даже не больно. Ему уже на все наплевать! Какая сволочь удерживает при нем его душу?
И тут наступило озарение. Винченце! Его проклятое снадобье! Каким-то образом нанороботы не позволяют душе оторваться от тела. Вот ведь гений-неудачник, ничего толком сделать не мог. Что же теперь, тело сгниет в могиле, а душа вместе с ним?
Послышались тяжелые шаги. Это спустился по лестнице второй боец в экзоскелете. Бросил что-то на пол. Судя по звуку – тело.
– Что там у тебя? – спросил тот, кто первым оказался на этаже. В его английском ощущался явный французский акцент.
– Премия. Кто бы мог подумать, что для нашего удобства все беглецы соберутся вместе, – акцент второго был знаком, чертовски знаком. Кто так говорит? Ну, конечно! Частые командировки из Питера в Прибалтику не забудешь. Сосед по европейскому дому, прибалт.
– Что это за сучка? – спросил «француз».
– За эту сучку, живую или мертвую, причитается двадцать тысяч евро. И не зря, ой не зря. Если бы не попал ей в грудь из ракетника, черт знает, что она могла еще натворить, – ответил «прибалт». – Диего надо паковать, Сарин тоже не двигается. Шеф мне все еще не верит. Думаешь, почему я приволок ее сюда?
«Магду убили, – подумал Алекс, – даже Магду достали. А казалось, что она может все. Но чудес не бывает, кончились чудеса. Понять бы только, что со мной происходит…»
– Ну, вы с шефом совсем свихнулись! – Алекс пропустил часть диалога, а тем временем между двумя наемниками завязался спор. – Если тебе так надо доказательство – сфотографируй.
– Давай резак! – потребовал «прибалт». – И ты ведь понимаешь, что шеф слышал каждое твое слово.
– Мы не договаривались лететь над Европой с отрубленными головами! – уперся «француз». – Какой в этом смысл?
– Может, шеф захочет трахнуть ее в рот, – «прибалт» заржал. – Только ему придется разогреть голову в микроволновке. Потому что я собираюсь поместить ее в холодильник. Тот, что мы взяли для образцов.
– А образцы?
– Ты видишь здесь образцы? – удивился «прибалт».
– Нет.
– Так ты даешь мне резак? Или пойти поискать в этом бардаке кухню? Там должен найтись хороший нож. И что ты переживаешь? После того, что мы здесь наворотили, одна отрубленная голова в холодильнике ничего не изменит.
– Держи…
В этот момент Алекс перестал видеть, слышать и, похоже, существовать.
Глава 7
Первой вернулась боль, и Алекс понял, почему ему так хотелось умереть. Потом проявились и другие воспоминания. Магду убили… отрезали голову… И все это – не кошмар, все произошло на самом деле. Умереть захотелось еще сильнее. Но в данный момент он был явно жив, и суицидальных наклонностей за ним никогда не водилось. Вместе с болью вернулся слух, возможность двигаться… с трудом… А если открыть глаза, то и зрение.
Он лежал в маленькой комнатке офисного типа на диване. Совсем рядом находился стол с креслом. Левую руку обхватывала манжета стандартного мобильного медцентра, от манжеты отходил жгут проводов и трубок. Сам медцентр стоял в полуметре от дивана, пофыркивал и подмигивал зелеными и оранжевыми огоньками. Во рту и гортани ощущалось нечто инородное. Свободной правой рукой Алекс нащупал пластиковую трубку. Провел по ней пальцами. Трубка соединялась с тем же жгутом медцентра.
В принципе новости были хорошие (если после гибели Магды вообще можно было называть хорошими любые новости). Во-первых, обстановка не наводила на мысль о плене. Никаких кандалов, никаких решеток. Во-вторых, если он не в больнице, то состояние здоровья не должно вызывать беспокойства. В-третьих… было еще какое-то «в-третьих», но Алексу никак не удавалось вспомнить. Чем старательнее он пытался думать, тем страшнее становилась боль. В его груди явно копошилось семейство голодных мышей. Вместо позвоночника ощущалось некое огненное копье, протыкающее тело от затылка до копчика. Желудок… или в нем кипятили серную кислоту, или мыши из груди выгнали туда самого беспокойного члена семейства. И это называется: о состоянии здоровья можно не волноваться?
В комнату вошел человек в форме мальтийской полиции. Невысокий, смуглый, с короткими усиками.
– Капитан Кайл Дебоно, – представился полицейский. – Я начальник этого отделения. Алекс Минаков, если я не ошибаюсь?
– Да, – просипел Алекс. Не то чтобы пластиковая трубка мешала говорить, сил с трудом набралось даже на одно слово.
– Не так давно Европол разыскивал тебя за участие в перестрелке на «Жемчужине Средиземноморья». – Мальтиец с интересом разглядывал Алекса. – Шумное дело, множество убитых, огромные разрушения. Ты великолепно замел следы, словно сквозь землю провалился. Но месяца не прошло, а ты уже участвуешь в еще более масштабной бойне. Я внимательно изучил твою биографию. Как тридцать два года до этого ты ухитрялся ни во что не вмешиваться?
Алекс не ответил. Вопрос был явно риторическим.
– Занимался йогой? – неожиданно спросил полицейский.
– Что? – прохрипел Алекс.
– Йогой занимался? – повторил мальтиец. – Ну, медитация, асаны, дыхательные упражнения?
– Нет, – ответил Алекс. – Никогда.
– А как ты сумел на несколько часов остановить сердце?
– Я… – слова давались Алексу с боем, – ничего… не останавливал.
– Правда? – изумился полицейский капитан. – А почему же тогда тебя посчитали трупом, когда вытащили из дома?
– Не знаю. Ошиблись.
– Возможно. Хотя с трудом верю, чтобы опытные полицейские медики так ошибались. Никакой сердечной или дыхательной активности – достаточная причина, чтобы попасть в морг. А вот часиков через двенадцать, когда патологоанатомы начали разбираться с трупами, выяснилось, что один из трупов очень даже не мертв. Этим воскресшим из мертвых оказался любитель приключений Алекс Минаков. Возникло впечатление, что ты просто очень хитро пытался выкрутиться и на этот раз: весь извозился в крови и остановил сердце с дыханием. Когда же тебя отмыли, то выяснилось, что ты даже не ранен.
«Сукин сын Винченце, – подумал Алекс, – недаром все гоняются за твоим лекарством. Вот так я и выжил».
– Правда, – продолжал Кайл Дебоно, – у тебя на теле были следы ранений. Серьезных ранений, возможно, даже смертельных. Мне сказали, что они получены как минимум месяца четыре назад. Но я же говорил тебе, что тщательно изучил твою биографию?
Алекс кивнул. Это оказалось даже болезненней, чем говорить.
– Так вот, все платежи по твоим кредитным чипам, все твои перемещения, та информация, которую удалось вытянуть о твоей работе в банке, – ничего не говорит о том, что ты был тяжело ранен. Ты летал в Германию, Австрию, Швейцарию, про Италию можно не упоминать – она под боком. Очень насыщенная жизнь. Ни одного свободного дня, чтобы залечить ранения, после которых люди лежат в больнице месяцами. Если вообще выживают. У тебя есть двойник? Кто-то другой пользовался твоими документами, работал в банке, пока ты сражался в еще не известных нам войнах?
– Нет. – Алекс прикинул, что «специалисты» по заживанию ран не могли осматривать его недавно. А с учетом быстродействия винченцевских нанороботов его раны могли зажить намного успешнее за последние часы. Стоило рискнуть. – Я был ранен четыре года назад, я служил в миротворцах. Ваших знатоков пора увольнять. Сам взгляни на раны.
– Я не собираюсь… – начал было возражать полицейский, но Алекс сумел отбросить одеяло и приподнять легкую казенную рубашку. Поскольку сил у него было немного, Кайлу Дебоно пришлось помочь.
