запретил. Все были слишком растеряны.
Наш смешанный экипаж столпился у края крыши и смотрел на огромный город вокруг.
— Ублюдки вы! — в отчаянье сказал я, — вы не нас, вы весь мир загнали в задницу. Ломай тут теперь голову.
— По-моему, — сказал по-русски один из американцев, — мы в столице вашей Родины, городе Москве. Посмотрите на горизонте.
Да, на горизонте торчало что-то очень похожее на Кремль. Но не слишком ли мы к нему близко? И дай-ка я вспомню… 2049-ый год. Примерно в это время кавказские кланы объединились и сцепились в отчаянной схватке с татарско-башкирским союзом. От Москвы тогда и Кремля не осталось, одни развалины. Это потом, после победы, татары его отстроили и украсили полумесяцами. Уже маленькая радость: это не мое прошлое.
— А там лозунг на русском, — заметила Веред. — Ну-ка, ну-ка… Что там… «Один народ, одна вера, один царь!»
Шайтан! Только не это. Православная монархия в России в середине двадцать первого века! До этих идиотов американцев ведь не дойдет, да и до израильтян тоже. Сейчас они пойдут искать посольства своих стран. А куда мы все попадем вместо посольств… Надо действовать.
— Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его! — громко сказал я по-арабски.
Веред, Моше и Сара (они понимают, это хорошо) уставились на меня, как на говорящего слона. Американцы тоже удивились, хотя и не так сильно. А я рухнул на колени, стал раскачиваться и говорить нараспев по-арабски, словно читал суры из Корана:
— Это не молитва, и я не сошел с ума. Я обращаюсь к вам, двоим, израильтянам. Нам надо немедленно отсюда убираться. Я обращаюсь к вам, как еврей к евреям. Вы должны помочь нам. Это совершенно другое будущее. Вашего Израиля здесь нет. Возможно, он тут вообще уничтожен. Мы должны его спасти. Американцам этого не понять. Их страна слишком велика, чтобы ее уничтожить. Я вас умоляю, не ошибитесь еще раз.
Призыв к еврейской солидарности, произнесенный по-арабски на манер мусульманской молитвы, — что может быть смешнее? Но мне было не до смеха. Такой призыв к бунту — последний, самый отчаянный шаг.
— Что он говорит? — спросил Адамс.
— Молится, — коротко ответил Моше (отлично! соврал!)
— Но это не на иврите и, по-моему, там было что-то про Мухаммеда.
— Кажется, у него что-то с головой, — сказала Сара. — Что будем делать, шеф? Как выбираемся? Могут появиться русские.
— У нас есть спутниковая связь, — задумчиво сказал Адамс.
— Но мы не уверены, что здесь есть нужный спутник, — возразил ему другой американец.
Сара прошла мимо Веред и подергала ей веревку на связанных за спиной руках, словно проверяя. Я посмотрел на Веред. Моя помощница медленно прикрыла глаза, утвердительно нагнула голову. Значит, она свободна. Я, будто невзначай, сделал несколько шагов и оказался недалеко от Каплински. Чтобы справиться с ним, достаточно будет и ног.
Переворот не занял больше нескольких секунд. Как Моше, Сара и Веред сумели начать одновременно, — не имею понятия. Профессиональная телепатия, наверное. Сара оказалась рядом с Адамсом: левая рука на шее, правая с пистолетом — у виска. Второй американец обмяк в руках Моше и осел на пол. Веред возилась чуть-чуть дольше, она нанесла три-четыре удара. Наверное, из-за того, что руки затекли.
— Стой, Каплински, — скомандовал я, — может, ты и великий ученый, но солдат ты — не самый лучший. Я очень не хочу бить тебя ногами.
— Хорошо-хорошо, — быстро согласился физик. — Я и сам зол на Адамса. Зря он так.
— Извини, командир, — сказала Сара, — мы не можем больше рисковать.
— А это не риск? — шипел полупридушенный Адамс, — освободить этого авантюриста и его ненормальную…
Кажется, Сара додушила его, поэтому он не сумел подробно объяснить, кто такая Веред. И слава Богу! Вообще, это будет дополнительная проблема: американцы посвящены в тайну Веред и могут постараться сделать пакость…
Двухдневный марафон «свяжи-развяжи» вступил в очередную фазу. Меня развязали, троих американцев связали. Кто на очереди?
Каплински остался свободен, так как не представлял из себя никакой угрозы. Выяснив, что Моше и Сара со мной согласны, я приказал физику готовить темпо-станцию к возвращению в 1994-ый год. И как нельзя кстати! Раздался шум механизмов, характерный для приближающего лифта. Мы зашвырнули американцев в машину, залезли сами. Сара приготовила свой любимый М-16, нам с Веред доверили по пистолету.
— Дверь открывается! — заорал Моше. — Быстрее!
Каплински что-то ворчал, недобрым словом поминая Адамса. На крышу выбежали люди в форме и с оружием. Темпо-генератор взвыл. Потемнело, затошнило, швырнуло…
И выбросило в Израиль 1994-го, на ту же каменистую обочину.
Глава 3
Мы с Веред, Моше с Сарой и Каплински сидели в салоне и, наконец-то, ели. Но это было отнюдь не главным нашим занятием. Ели мы, как бы между прочим. Главное, что мы пытались разобраться в создавшейся ситуации.
— … это как волна отрицательной вероятности, полностью меняющая структуру пространства- времени, — объяснял физик. Мы в МТИ ее засекли. Японцы и французы тоже. Структура начала трещать по швам, еще месяц, и ничего изменить было бы невозможно. Мы бы исчезли, и появился бы какой-то другой мир. Вот мы и полезли в ваше время.
— А японцы с французами? — спросил я.
— Ты что думаешь, установку так легко сделать? — рассмеялся Каплински, ах, да, ты ее сделал сам, извини. Но это ты, из своего времени. А наши зарубежные коллеги до сих пор уверены, что путешествовать во времени невозможно. И мы их в этом не разубеждаем. Мы, вообще, не могли понять, кто это хулиганит в прошлом. Считали, что произошла утечка информации и какая-то преступная группа…
— Неважно, — перебила Сара, — Давайте проанализируем то, что мы имеем. Ты… э-э… как тебя звать? Штейн? Объясни, ты должен знать больше всех.
— Зовите меня… — я задумался какое из моих воплощений где находится, Эли. Сейчас я Эли Бромберг. Потом я, возможно, вернусь в Дэвида Липмана, но я тогда предупрежу.
— А Штейн?
— Да это как прикрытие для темпо-станции, — отмахнулся я. — Для такого важного объекта я специально выделил имя. Если бы не ваши…
— Хорошо ты тут устроился, — перебил меня Моше, — меняешь имена, как одежду.
— Было хорошо, — гнул я свою линию, — пока мне не начали мешать. Я еще не знаю как, но с вашей помощью я должен восстановить то, что потерял.
— Мы здесь — чтобы разобраться, — на этот раз даже тихий Каплински выразил нетерпение. — У меня остались дети, жена… Да у всех есть семьи в 2049-ом. Если мы не сумеем восстановить статус-кво, мы все потеряем родных.
Я вскипел. Они еще могут меня торопить! Они могут потерять родственников! Да я их уже потерял! Мои близкие сгинули в застенках Исламской Стражи. А если задуматься, то исчезновение моих родственников уже было обусловлено возможным успехом моей миссии. Я сознательно приносил в жертву своих родителей!
Но я не мог все это сказать вслух. Из-за Веред. Пришлось углубиться в анализ.
