что в экспозиции музея их нет.
— Вы также сказали, что естественная история — не ваш конек, и у вас нет куратора этого раздела. Она нахмурилась.
— Уж не обвиняете ли вы меня в том, что я вам солгала, мистер Роджас?
Я покачал головой.
— Я обвиняю вас разве что в невежестве, — ответил я. — Бивни в этом зале.
— Где? — одновременно спросили она и Мандака. Я указал на динозавра:
— Здесь.
— Это реконструкция скелета плотоядного динозавра, — заметила она.
— Я знаю. Но хищники таких размеров встречаются гораздо реже, чем вы думаете. В галактике два миллиона населенных планет, и лишь на двадцати семи жили такие большие хищники, причем только на трех их можно классифицировать как динозавров. Мой компьютер проанализировал экологическую, геологическую и климатическую историю вашей планеты и пришел к выводу, что вероятность существования динозавров-хищников близка к нулю и составляет три миллионных доли процента.
— Что вы такое говорите, мистер Роджас? — Мандака впился взглядом в динозавра, — Я говорю, что тот, кто знал меньше меня о прошлом Небесной Сини, мог решить, найдя бивни, что перед ним — останки огромного доисторического животного, и реконструировал скелет, отталкиваясь от ложной предпосылки.
— Это невозможно, мистер Роджас! — запротестовала Хейзл Гутридж.
— Но почему? Вы живете на колонизированной планете, население немногочисленно, палеонтолога среди вас нет, а судя по вашим экспонатам, местные травоядные и хищники габаритами не отличались. — Я повернулся к динозавру. — Думаю, бивни — два самых больших ребра, а все остальное подгонялось под них.
Мандака перебрался через ограждение, прежде чем Хейзл Гутридж успела открыть рот.
— Вы правы! — торжествующе воскликнул он. — Это бивни Слона Килиманджаро!
— Не может быть! — Голосу Хейзл Гутридж недоставало прежней убедительности.
— Может, — возразил я. — Кто-то допустил ошибку, а экспертов, которые могли бы ее исправить, у вас не было. Я не нахожу в этом ничего удивительного, учитывая конкретные реалии.
— Если вы правы, это непростительная ошибка.
— Я прав.
— Я потребую независимой экспертизы.
— Она займет несколько месяцев, — заметил я.
— Возможно, — согласилась она.
Я посмотрел на Мандаку, тот покачал головой.
— Полагаю, мы сможем найти ответ прямо сейчас.
— Как? — недоверчиво спросила она.
— Есть у вас молекулярный микроскоп? Он сразу определит, земного происхождения бивни или местного.
— Нет.
Я нахмурился:
— Я думал, в каждом музее…
— С оборудованием и персоналом у нас большие проблемы.
— Ладно, есть другой способ. Вопрос в следующем: бивни это или ребра. Если ребра, внутри они будут полыми, потому что должны содержать костный мозг. Если бивни — то нет. Любой акустический анализатор плотности сразу ответит нам на этот вопрос.
Она кивнула:
— Я немедленно отправлю их на анализ. Если вы подождете в моем кабинете, через полчаса я принесу результаты.
— Нас это вполне устроит, — ответил я, предупреждая протесты Мандаки.
Она вызвала охранника, который проводил нас в скромный кабинет, где мы и прождали сорок минут. Наконец Мандака не выдержал, поднялся, закружил по кабинету.
— Она что-то задумала! Я покачал головой:
— Начальник департамента поиска «Уилфорда Брэкстона» только что указал ей на подделку, выставленную в ее музее. Двадцать минут назад она выяснила, что я прав, и теперь пытается найти способ свести до минимума ущерб, нанесенный репутации музея.
— Если она не продаст их нам, я вернусь ночью и заберу их, — прорычал Мандака.
— Продаст, — уверенно заявил я, Он хотел что-то ответить, но тут в кабинет вошла Хейзл Гутридж, бледная как полотно.
— Мистер Роджас, мистер Мандака. Приношу вам свои извинения. Вы были правы.
— Ничего страшного не произошло, — заверил ее я. — Наоборот, все может завершиться к взаимной выгоде. Мой коллега по-прежнему желает купить бивни.
— Я уже говорила вам, что мы не продаем музейные экспонаты.
— Но вы также говорили, что в музее выставлены только местные экспонаты, представляющие флору и фауну Небесной Сини. Мне кажется, наличие среди них бивней земного слона негативно отразится на репутации музея, если об этой ошибке станет известно.
— Это угроза, мистер Роджас?
— Разумеется, нет. Речь о другом: чем быстрее демонтируют скелет динозавра, тем меньше вероятность того, что его увидит кто-то еще.
Она пристально смотрела на меня, не в силах решить, то ли я ей угрожаю, то ли подсказываю наилучший выход из создавшегося щекотливого положения.
— Сколько вы готовы заплатить за бивни, мистер Мандака?
— Три миллиона кредиток, — ответил он.
— Три миллиона? — У нее округлились глаза. — Я понятия не имела, что они так дорого стоят.
— Если и стоят, то лишь для мистера Мандаки, — вмешался я.
— Совет директоров должен собраться в следующем месяце. Я уверена, что они согласятся продать вам бивни, мистер Мандака.
— Я должен забрать их немедленно, — возразил Мандака. — Таково условие сделки.
— Обычно такие вопросы так не…
— Но и ситуация очень уж необычная, — пришел я на помощь Мандаке. — Опять же, если вы продадите бивни немедленно, не придется говорить совету директоров, что именно мы хотели купить. Вы можете даже сказать им, что мы предложили три миллиона за весь скелет.
Она обдумала мои слова, согласно кивнула.
— Если вы распорядитесь доставить бивни на мой корабль, — он назвал номер ангара, — я немедленно переведу деньги на счет музея. — Он помолчал. — Или, если хотите, на ваш личный счет.
— Пожалуйста, на счет музея! — воскликнула она. — Я готова поступиться правилами, чтобы спасти репутацию музея, но я не воровка!
— Никто на это даже не намекал, — заверил я ее. — Что же касается досадной ошибки, ставшей причиной нашей встречи, то вы можете на нас положиться. Мы никому ничего не скажем.
— Я искренне на это надеюсь. Я отдала музею всю жизнь и не хочу, чтобы он стал всеобщим посмешищем.
Еще несколько минут я успокаивал ее, потом она распорядилась демонтировать бивни и отвезти их в космопорт, а Мандака связался со своим банкиром и дал команду перевести деньги на счет музея.
Три часа спустя Мандака стоял у грузового люка корабля, в который заносили принадлежащие ему бивни Слона Килиманджаро. Когда погрузка закончилась, он повернулся ко мне.
— Так что вы решили, мистер Роджас? Отвезти вас домой или вы примете участие в последнем этапе этого путешествия и увидите собственными глазами, как завершится одиссея бивней?
— Я не должен участвовать в обряде. Моя задача — сжечь ваше тело и развеять пепел по ветру. Так? Он кивнул. Я пожал плечами:
— Пожалуй, полечу с вами.
