Д'Амато.
— Есть ли еще указания?
— Нет. Как только у вас появятся дальнейшие сведения, свяжитесь со мной в отеле, или в резиденции мистера Аберкромби.
Я вышел из кабины, прошел к видеофону и набрал номер Аберкромби, чтобы сообщить ему, что я выяснил, а также услышать его мнение — теперь я получил доказательства, что таинственная женщина жила в начале двадцатого столетия Р.Х., почти две тысячи лет спустя после того, как ее изображение впервые появилось в человеческом творчестве. Мне было известно, что до появления фотографий науки клонирования не существовало, но я не мог сформулировать другого логического объяснения, которое отвечало бы всем накопленным до сих пор фактах.
Ответа не было. Решив, что Аберкромби занят работой на своем компьютере, я подумал, что с тем же успехом могу сразу направиться к нему домой: как только я свяжусь с ним, он, без сомнения, потребует личной беседы. Я покидал библиотеку с большой неохотой, потому что был уверен, что где-то в пределах Олигархии должна существовать фотография или голограмма Шарин Д'Амато, и мне невероятно хотелось ее увидеть, но я также понимал, что компьютеру понадобится довольно много времени для передачи по сети, и решил, что чем скорее уйду отсюда, тем скорее вернусь.
На дорогу до имения Аберкромби у меня ушло почти сорок минут: наступило обеденное время, и улицы были многолюдны. Я проталкивался сквозь толпу, наслаждаясь теплом и безопасностью, которые невольно дарили мне живые существа. Наконец я вышел на окраину города и через несколько минут ступил на автоматическую дорожку, ведущую к дому Аберкромби.
— Пожалуйста, назовите себя, — произнес механический голос системы охраны.
— Я Леонардо.
— Вам назначена встреча?
— Мне не нужно ничего назначать, — ответил я, удивившись вопросу. — Я работаю на мистера Аберкромби.
— В настоящее время у меня нет данных о служащем по имени Леонардо.
— Это смешно. Я был здесь два дня назад.
— Два дня назад вы работали на мистера Аберкромби, — ответил тот же голос. — Сейчас вы не работаете.
— Произошла какая-то ошибка, — забеспокоился я. — Пожалуйста, еще раз проверьте списки.
— Проверяю… Вас нет в списках служащих мистера Аберкромби.
— Пожалуйста, разрешите мне поговорить с ним.
— Есть его постоянный приказ не допускать посторонних.
— Но я не посторонний! — возмутился я.
— Моя программа запрещает мне вызывать его по вашей просьбе.
— Тогда я войду в дом и переговорю с ним лично, — сказал я, делая шаг вперед.
— Я не могу пропустить посторонних, — повторил голос. — Пожалуйста, сойдите. Через пять секунд на автоматическую дорожку будет подан смертельный электрический заряд. Четыре. Три. Два.
Я быстро отступил.
— Автоматическая дорожка заблокирована. Пожалуйста, не подходите к дому по газонам, против этого приняты специальные меры.
— Теперь понял, предатель? Ублюдок межпланетный! — прогремел через усилитель голос Аберкромби.
— Мистер Аберкромби, что все это значит? — спросил я, испуганный и растерянный.
— Это значит, что если я кого-то нанимаю, даже такого, как ты, то ожидаю от него верности!
— Но я был абсолютно верен вам, — ответил я.
— Я платил тебе, чтоб ты разузнал все об этом сукином сыне, а не путался с ним! — взревел он.
— Я не путался с ним, — объяснил я. — Он меня сам нашел, и я отклонил его предложение.
— Тогда зачем ты это скрыл?
— Я ничего не скрывал.
— Чушь собачья! Ты виделся с ним две недели назад, я бы об этом не узнал, если бы ты сам не проболтался!
— Я подумал, что это мелочь, не стоящая упоминания. Он просил ему помочь, а я отказался.
— Ну и бежал бы к нему, пока шансы были, — ответил Аберкромби. — Теперь уже поздно.
— Не понимаю, о чем вы, мистер Аберкромби.
— Малькольма Аберкромби не проведешь! Я платил тебе в десять раз больше, чем ты стоишь, чтобы ты помог достать единственную вещь во Вселенной, которая мне нужна, а ты тут же снюхался у меня за спиной с этим прыщом Венциа! Так мне и надо, доверять инопланетянам! Никогда больше не повторю этой дурацкой ошибки.
— Вы совершенно неверно истолковали то, что я вам сказал, мистер Аберкромби.
— Я верно толкую то, о чем у тебя не хватило наглости сказать!
— Если бы я мог поговорить с вами лично… — взмолился я.
— Я и так наговорился с тобой по горло, — ответил он. — А теперь убирайся к чертям собачьим с моей собственности!
— Но это недоразумение! — продолжал я. — Умоляю, дайте мне возможность объяснить!
— Все, — отрезал он. — Я уже послал уведомление в галерею Клейборн и в Дом Крстхъонн, что выгнал тебя за непорядочность. А сейчас, если не хочешь, чтобы я сдал тебя в полицию за вторжение в чужие владения, убирайся-ка лучше, откуда выполз.
— Вы сообщили моему Дому? — повторил я, когда до меня наконец дошла вся сила нанесенного им удара.
— Ты меня слышал.
— Моему Дому? — снова выговорил я, теряя равновесие, потому конечности у меня онемели.
Ответа не последовало.
— Но почему? — спросил я, не в силах прийти в себя. — Я верно служил вам. Я достал вам портреты. Я вас не предал. У вас есть все, что вам нужно. Почему вы так сделали?
— Потому что не получил того, за что плачу!
— Получили! Я летал на Нью Родезию и…
— Я платил тебе за лояльность.
— Я был лоялен. Вы слишком долго живете в одиночестве, вы везде видите врагов, но у вас их нет.
— Об этом судить мне. А когда я покончу с этим куцым выродком Венциа, — пообещал он, — ты еще узнаешь, что такое настоящий враг!
— Но…
— Если через тридцать секунд ты не уберешься из моих владений, я вызываю полицию.
И вот, униженный и несчастный, я вернулся в свою пустую комнату, чувствуя себя таким одиноким, каким ни разу не был за всю жизнь.
Раз двадцать я принимался писать письмо своей Матери Узора, пробуя объяснить, что случилось, и какое извращенное объяснение дал происшедшему Аберкромби — и каждый раз останавливался на второй или третьей строчке. Ни объяснить, ни оправдать факт моего увольнения было просто невозможно. И личное бесчестье само по себе достойно сурового осуждения, но я навлек бесчестье на свой Дом, а возможно, на всю расу бъйорннов.
Самоубийство — вот единственно возможный выход, но самоубийство в данный момент, когда я все еще официально работаю по программе обмена в галерее Клейборн и связан перед ними обязательством, может навлечь на Дом Крстхъонн еще большее бесчестье. Наставление, как мне было необходимо этическое наставление Матери Узора — но я не мог заставить себя обратиться к ней, ибо опозорил ее.
В конце концов я решил, что завтра утром, когда Тай Чонг откроет галерею, я подам ей прошение об отставке, и как только отставка будет принята, я вернусь к себе в комнату и найду забвение. Больше я уже ни о чем не мечтал.
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УКРАЛ
Глава 7
