— Спасибо, что вы обо мне думаете, друг Валентин, — сказал я. — Но мне запрещено ступать на Бенитар II.
— Может быть, она изменит свое отношение, когда узнает, что мы уже на пороге.
— Нет, не изменит.
— Нельзя знать заранее.
— Я знаю, — ответил я. — День моего Признания прошел, когда мы были в глубоком сне, а она не прислала ни письма, ни пищи в дар.
Он рассмеялся.
— Мы же скрываемся от закона, Леонардо! Одна Тай Чонг знает, куда мы летим, и наш радиопередатчик молчит почти тридцать дней. Откуда ваша Мать Узора узнает, куда посылать письмо?
— Это правда, — ответил я.
— А что касается подарка, так мы целый месяц летим со скоростью света. Даже если бы ей стало известно, как нас искать, как, по-вашему, она переправит посылку?
— Спасибо за ценное замечание, друг Валентин, — искренне поблагодарил я. — Вы меня очень утешили.
— Ну так хотите вы посетить свою маму, когда мы закончим здесь? — снова спросил он.
— Мне навсегда запрещено встречаться с ней, — терпеливо объяснил я.
— Более того, в ближайшие несколько дней я, наверное, совершу ритуал самоубийства.
— Опять? — возмутился он. — У вас что, нет других тем для разговора?
— Есть, но все они не так важны. Возможно, я буду морально вынужден…
— Избавьте меня от ваших вынуждений, — прервал он. — Я хочу, чтобы вы дали мне слово, что не покончите счеты с жизнью и не будете говорить самоубийстве, пока у Тай Чонг не появится шанс заставить полицию снять с нас обвинение.
— Даю вам слово, что не буду говорить о самоубийстве, пока у Тай Чонг не появится шанс снять с нас обвинение, — боясь сказать лишнее, произнес я.
Он всплеснул руками, теряя самообладание.
— С вами очень трудно говорить, вы знаете?
— Вы уже говорили так раньше.
— И повторяю!
— Очень сожалею, если обидел вас, друг Валентин, — извинился я.
— И прекратите, черт дери, извиняться за все на свете! — сказал он раздраженно. — Если собираетесь стать преуспевающим преступником, с этим надо покончить в первую очередь!
— Я не собираюсь становиться преуспевающим преступником, — ответил я.
— Тогда вы станете чертовски голодным преступником.
И он удалился в свою каюту. Я остался на камбузе и, рассеянно жуя соепродукты, стал думать, какой совет могла бы дать мне Мать Узора, чтобы помочь подготовиться к преступной жизни.
Глава 20
Хит вывел корабль на орбиту около Солтмарша и связался с единственным космопортом планеты.
— Говорит «Пабло Пикассо», приписан к Шарлеманю, тридцать один день в пути с Дальнего Лондона, командир Валентин Хит, раса человеческая. Просим посадочные координаты.
— Пожалуйста, сообщите, цель вашего визита на Солтмарш, — ответил женский голос.
— Коммерция.
— Какого рода коммерция?
— Я покупаю и продаю произведения искусства.
— Экономика Солтмарша обеспечивается шиллингами Нью Кампалы. Требуется ли вам местная валюта?
— Вы принимаете кредиты?
— Наш мир входит в Олигархию, — последовал гордый ответ.
— Тогда мне не надо конвертировать деньги.
— Наша атмосфера содержит 16.23 процента кислорода и 79 процентов азота, гравитация 0.932 по стандарту Делуроса VIII. Представляют ли эти условия опасность для вашего здоровья?
— Для моего — нет, — ответил Хит. — Есть ли добавочные элементы, вредные для бъйорнна?
Наступила краткая пауза.
— У вас на борту находятся представители инопланетных рас?
— Да.
— Пожалуйста, уведомите их, что им не разрешается сходить с корабля.
— Но это неразумно, — запротестовал Хит. — Мой деловой партнер принадлежит к расе бъйорннов с Бенитара II. Просмотрите документы и убедитесь, что Бенитар имеет статус планеты наибольшего благоприятствования в торговле с мирами Олигархии и всегда находился в самых дружественных отношениях с человеческой расой.
— Ни один инопланетянин, ни при каких обстоятельствах, не имеет права ступать на Солтмарш. Исключений нет.
— Будьте добры, разрешите мне поговорить с вашим начальством, — потребовал Хит.
Он поговорил с начальством этой женщины, и с бюро иммиграции, и с маленьким местным департаментом по инопланетным делам, но через полчаса стало очевидно, что правительство Солтмарша не намерено делать исключений в своей расовой политике.
Наконец Хит обернулся ко мне.
— Вот так, Леонардо. Выше остается только глава правительства, и если мне даже разрешат обратиться к нему, ответ нам известен.
— Согласен, друг Валентин, — ответил я.
— Ну что? — продолжал он. — Мне самому идти искать Кобринского, или мы улетаем? Решение зависит от вас.
— Я должен надо найти Черную Леди, — сказал я. — Вам придется идти туда одному.
— Хорошо, — сказал он. — А что, если я найду Кобринского, а ее там не будет?
— Тогда ждите ее.
— Сколько? День, неделю, год? В какой момент можно будет заключить, что вы ошиблись насчет ее следующего сожителя?
— Рано или поздно она к нему придет, и я снова ее увижу, — сказал я уверенно.
— Если только то, что вы приняли за видение, не было на самом деле самым обыкновенным сном.
— Если вы в это не верите, зачем вы привезли меня сюда? — спросил я.
— Потому что от Дальнего Лондона досюда полгалактики, — ответил он.
— И если вы правильно угадали, то не дав ей исчезнуть, я мог бы немножко разбогатеть.
Он помолчал.
— Но не забывайте, что регистрационный номер моего корабля теперь введен в компьютер на Солтмарше, а нас пока еще ищет полиция. Каждый час нашего пребывания здесь дает им время для обнаружения нас.
— Я знаю — но я должен выяснить, та ли она, за кого я ее принимаю.
— Ладно, — сказал Хит. — Я просто хочу убедиться, что вы осознаете рискованность нашего теперешнего положения.
Он вздохнул и сделал паузу.
— Первый шаг — найти Кобринского. Если она с ним, я вернусь сюда, и мы спланируем наш следующий шаг. Если нет, то может быть, я уговорю его прийти со мной на корабль, чтобы вы объяснили ему ситуацию. Это будет намного легче, чем контрабандой высаживать вас на планету.
— Вы не сможете уговорить его сделать что-нибудь против воли, — сказал я.
— Я умею быть очень убедительным.
— Будь он человеком, которого можно уговорить, она бы им не заинтересовалась.
— Посмотрим, — скептически произнес Хит. Он снова включил радиопередатчик и связался с космопортом.
