Он вернулся к своему новому спутнику, который постепенно приходил в себя. Теперь, в свете ламп, Найтхаук увидел, что кожа незнакомца чешуйчатая, совсем как у рептилий.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Найтхаук.
— Ужасно. — Пауза. — Где мы?
— В Клондайке.
Мужчина застонал.
— Теперь мне еще хуже. Я же попросил вас отвезти меня в космопорт.
— У меня здесь дела.
— А у меня дела где угодно, только не здесь, — мужчина закашлялся. — Я старался выбраться из Клондайка, а вы мне помешали.
— Еще десять минут, и вы бы умерли.
— Я сумел бы добраться до своего корабля.
— Не добрались бы даже с крыльями.
— Что ж, зато умер бы безболезненной смертью, — пробормотал мужчина. — Замерзнуть — не худший способ уйти из жизни.
— В сравнении с чем? — полюбопытствовал Найтхаук.
— В сравнении с тем, что меня ждет, если я немедленно не уберусь с этого айсберга.
— Вы не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.
Мужчина вздохнул.
— Тут вы правы. Между прочим… — Он протянул руку. — я еще не поблагодарил вас за то, что вы спасли мою жизнь. — Найтхаук смотрел на покрытые чешуей пальцы, не выказывая ни малейшего желания их пожать. — Все нормально, приятель. Будь я заразным, меня бы не пустили на эту планету. — Найтхаук обдумал его слова, потом таки пожал руку. — Я — Мэллой. Ящерица Мэллой.
— Джефферсон Найтхаук.
— Я где-то слышал это имя. Но давным-давно. То есть речь не могла идти о тебе?
— Нет. А вот я никогда не встречал человека, которого звали бы Ящерица Мэллой.
— Раньше меня звали Джон Джейкоб Мэллой, — уточнил низкорослый. — Старатель. Специализировался по астероидам. Нашел золотую жилу в системе Прего аккурат перед тем, как звезда стала сверхновой. Нас предупреждали, что она вот-вот взорвется, но я подумал, что успею убраться вовремя. Как оказалось, не успел. Звезда взорвалась. И излучение достало меня в скафандре. Когда я выбрался оттуда, кожа у меня стала вот такой, — он вытянул руку. — А «светился» я так, что три года счетчики Гейгера сразу зашкаливали. Мои врачи сходили с ума. Золото, разумеется, пришлось продать за десятую долю стоимости. Ведь ему предстояло лежать в чьем-то сейфе никак не менее двухсот лет, прежде чем хозяин смог бы к нему притронуться.
— Но вы уже не «светитесь»? — Нет. Я могу пройти через любой КПП, и ни один счетчик даже не пискнет. В один прекрасный день я проснулся, и выяснилось, что радиация улетучилась. Мои врачи чуть не сошли с ума во второй раз. — Мэллой рассмеялся. — Поэтому, если у меня возникает потребность в деньгах, я иду в больницу, и они в очередной раз пытаются разобраться, что же со мной случилось. За это мне еще и платят.
— Как я понимаю, ответа они не нашли?
Мэллой покачал головой.
— Нет. Я — одна из загадок природы. Впрочем, таких в Пограничье много. — Он указал на приближающегося бармена. — Даже Золотоглазый один из нас. Только он таким родился.
Бармен поставил стаканы на стол, улыбнулся Мэллою.
— Вроде бы тебя разыскивают.
— А теперь скажи мне то, чего я не знаю.
Бармен ответил коротким смешком и вернулся за стойку.
Мэллой встал.
— Мне надо сматываться.
Но его ноги подогнулись, и он вновь плюхнулся на стул.
— Отсюда вам только одна дорога — в больницу, — заметил Найтхаук.
Низкорослый отчаянно замотал головой.
— Через минуту все будет в порядке.
— Это вряд ли, — в голосе Найтхаука слышалось сомнение.
— Меня зовут Ящерицей не только за чешуйчатую кожу, — пояснил Мэллой. — Благодаря чертовой сверхновой у меня и обмен веществ, как у ящерицы. На холоде я впадаю в коматозное состояние, в тепле оживаю, — внезапно его тонкие губы растянулись в улыбке. — Посадите меня в сауну, и энергия будет бить из меня ключом. Короче, скоро я окончательно оклемаюсь и постараюсь уйти отсюда, прежде чем он узнает, где меня искать.
— О ком вы говорите?
— Естественно, о Маркизе. О ком же еще?
— Маркизе Куинзберри? — уточнил Найтхаук.
Мэллой скорчил гримаску.
— А вы знакомы с другими маркизами?
— Чем вы ему насолили?
— Это длинная история. И я уверен, что вас она нисколько не заинтересует.
— Меня интересует все, что связано с Маркизом.
Мэллой долго смотрел на него.
— Послушайте, Джефферсон Найтхаук, вы спасли мне жизнь, поэтому позвольте отплатить добром за добро. Вы — милый молодой человек и если хотите прожить достаточно долго, чтобы стать милым стариком, отправляйтесь домой.
— И что сие означает?
— Есть только две причины, по которым новичок, объявившийся на Тундре, может интересоваться Маркизом. Или вы хотите присоединиться к его команде, или задумали убить его. И мне представляется, что присоединяться к нему желания вы не испытываете. — Мэллой помолчал. — Вы так молоды, а он — Маркиз. У вас нет ни единого шанса.
Найтхаук допил последний глоток «Пыльной шлюхи».
— Ни единого, значит?
— Он вас убьет.
— Сомневаюсь, — на полном серьезе ответил Найтхаук. — В этом деле я многое умею.
— Да все кладбища Пограничья забиты юношами, которые многое умели. — Мэллой покачал головой. — Отправляйтесь домой.
— Не могу. Зато мне по силам другое. Отныне вы под моей защитой.
— Это как? — не понял Мэллой.
— Просто. Если кому-то захочется добраться до вас, сначала ему придется иметь дело со мной.
— К черту! — Мэллой вскочил. — На роль приманки для Маркиза я не претендую. Он убьет нас обоих. Счастливо. — Он двинулся к двери.
Найтхаук схватил низкорослого за шкирку и швырнул на стул. А мгновением позже Мэллой смотрел на дуло пистолета.
— Выбора у тебя нет, — будничный тон Найтхаука действовал куда лучше слов. — Я тебя спае. Твоя жизнь принадлежит мне. И я распоряжусь ею по своему усмотрению.
— Вы это серьезно? — спросил Мэллой после долгой паузы. — Вы действительно убьете меня?
— Я бы предпочел избегать крайностей.
— Да, но при необходимости убьете!
— Без малейшего колебания. — Найтхаук вернул пистолет в кобуру.
Мэллой молчал, глубоко задумавшись.
— Я могу попытаться сбежать. Дверь недалеко.
— Можешь, — согласился Найтхаук.
— Но стрелок вы меткий.
