которой переспал.
— Я знаю, — кивнул Эган. — Поскольку первый клон справился с заданием, фирма мистера Диннисена получила новые предложения. Мы рассмотрели их и оставили наиболее выгодные. Но, основываясь на полученном опыте, мы поняли, что нельзя посылать на задание эмоционально не окрепшего клона. Поэтому мы привлекли лучших специалистов в области генетики и создали вас — нового клона, который сохраняет все или практически все воспоминания объекта клонирования.
— Я вам не верю, — покачал головой Найтхаук.
— Этого я и не жду. — Эган всмотрелся в лицо Найтхаука. — У вас хватит сил встать?
Найтхаук опустил ноги на пол, встал. Его тут же качнуло, и он схватился за край стола.
— Что со мной?
— Ничего, — пожал плечами Эган. — Вы задействовали мышцы, которые впервые сократились и растянулись. У вас наверняка кружится голова. — Он подождал, пока Найтхаук сможет стоять, не опираясь о стол. — Все в порядке?
— Думаю, что да.
— Тогда сюда, пожалуйста. — И врач направился к двери.
Найтхаук и Диннисен последовали за ним. Выйдя из комнаты, все трое встали на движущуюся дорожку, которая повезла их по длинному, плохо освещенному коридору.
Поначалу им встречались только двери в стенах, потом дорожка вынесла их к контрольно-пропускному пункту и остановилась, пока компьютер не проверил ретину и идентификационный жетон Эгана. Затем она двинулась вновь, чтобы через пятьдесят ярдов остановиться у следующего КПП.
Еще через двести ярдов коридор раздваивался, и Эган перешел на дорожку, уходящую вправо. Теперь КПП попадались все чаще, и наконец дорожка подвезла их к двери, ничем не отличающейся от множества других дверей, видневшихся по бокам коридора.
— Нам сюда, — объявил Эган.
Сканер проверил его ретину и отпечаток ладони, дверь скользнула в стену, открыв круглый зал, по периметру которого расположились прямоугольники ячеек.
— Ячейка 10547, — приказал Эган, и из стены выдвинулся ящик длиной в восемь футов. Сквозь полупрозрачную крышку виднелись контуры человеческого тела.
— Вот настоящий Джефферсон Найтхаук, — добавил Эган, коснувшись клавиши на пульте управления. Крышка ящика стала прозрачной.
Найтхаук увидел исхудалого мужчину, изуродованного чудовищной кожной болезнью. На лице белели лишенные плоти скулы, на руках — костяшки пальцев.
Оставшаяся кожа скукожилась и полностью потеряла пигмент.
— Таким я себя и помню. — Найтхаук отвернулся.
— Я понимаю, как вы потрясены, — посочувствовал Эган.
Найтхаук постучал себя по голове.
— Но это мои воспоминания. Я знаю, что мои. Они настоящие!
— Они настоящие, но не ваши, — вмешался Диннисен. — Признать это трудно, но сегодня — ваш день рождения в полном смысле этого слова. — Он выдержал паузу, дабы Найтхаук переварил все, что услышал. — Физиологически вам тридцать восемь лет, и болезнь Вдоводела вас еще не настигла.
— К сожалению, настигла, — поправил его Эган. — Но не вышла из инкубационного периода.
— Я же заразился эплазией, когда мне было под шестьдесят, — повернулся к нему Найтхаук. — Откуда ей взяться сейчас, когда я на двадцать лет моложе?
Эган пожал плечами.
— В вашей иммунной системе существует серьезная брешь. Поскольку клетки крови и тканей, из которых мы вырастили первого клона, были взяты у настоящего Найтхаука до того, как вирус эплазии перешел в более активную стадию, у первого клона вероятность заболевания оказалась крайне невелика. Для того, чтобы создать вас, мы использовали тот же исходный материал, но вы в два раза старше первого клона, и болезнь уже начала прогрессировать. Вероятно, что причина тому — использованный в лаборатории процесс ускоренного старения. — Он замялся. — Должен сказать, что теперь, когда вы ожили, вы будете стареть, как любой другой человеческий организм.
— У первого клона болезнь не развилась?
— Нет, но он умер совсем молодым. Он бы обязательно заболел, если бы прожил достаточно долго. С вашим генетическим кодом и особенностями иммунной системы иного и быть не могло.
— Ладно, — кивнул Найтхаук. — Следующий вопрос: почему мне под сорок? Мне… ему… шестьдесят один.
— Мы могли воссоздать вас в любом возрасте, — ответил Эган. — Но решили, что тридцать восемь лет — оптимум. Сейчас вы в расцвете сил.
— В двадцать два я был проворнее и сильнее.
— Избыток гормонов — серьезный минус, — вставил Диннисен. — И пример тому — первый клон. Нам нужен Вдоводел, а не тестостероновый мальчик.
— Понятно. Теперь перейдем к главному. Что случится со мной после того, как я заработаю достаточно денег для поддержания его жизнедеятельности?
— Вы получите документы на другое имя, это обязательное условие, чтобы сохранить за настоящим Найтхауком его капиталы, и будете жить долго и счастливо. Никто не перепутает вас, поскольку он провел в Глубоком Сне больше ста лет.
— А как насчет моей эплазии?
— Если наука вылечит его эплазию, она справится и с вашей, — ответил Эган.
— А уж с вашими способностями деньги на лечение вы заработаете довольно быстро, — добавил Диннисен.
— В какую сумму обойдется лечение?
— В ближайшие несколько лет — в полмиллиона кредиток. Через десять лет — в сто тысяч. Через двадцать пять мы будем делать прививки за десять кредиток.
Найтхаук долго молчал: Потом повернулся к Диннисену, и под взглядом его почти бесцветных глаз адвокату стало не по себе.
— Знаете, что я об этом думаю? — спросил Найтхаук.
— Что?
— Я думаю, что из вас так и прет дерьмо.
— Простите?
— Я, может, и отстал от жизни на сотню лет, но помню, что галактика очень велика. И во Внутреннем Пограничье можно найти несколько тысяч убийц и охотников за головами. А во Внешнем и в Спиральном Рукаве и того больше.
— Что-то я не улавливаю ход ваших мыслей, мистер Найтхаук.
— Если тот, кто оплачивает мои услуги, тратит столько времени и денег на клонирование Вдоводела, вывод отсюда только один: мои шансы на успех практически равны нулю, и я не протяну и недели.
— Он хотел лучшего из лучших, — ответил Диннисен, не решаясь встретиться взглядом с Найтхауком. — Это вы.
Найтхаук вновь надолго замолчал. Наконец он обратился к Эгану.
— Дайте мне что-нибудь острое.
— Острое? — переспросил Эган.
— Нож, скальпель, что-нибудь в этом роде.
Эган порылся в карманах, но ничего не нашел.
— Обойдемся, — махнул рукой Найтхаук и, подойдя к выдвинутому ящику, прижал большой палец к кромке. На коже осталась длинная царапина.
— Где сканер?
Эган указал на светящийся красным объектив.
Найтхаук вытер с пальца кровь, поднес его к сканеру.
— Есть у меня официальное имя или номер? — спросил он.
— Клон номер два Джефферсона Найтхаука, — ответил Эган. — Регистрационный номер 90307.
