единственный на пять парсеков метеорит.
— Я сейчас все сделаю, — сообщил Нэйл, направляясь к пульту управления.
— Подожди, я включу свет, — сказал Ломакс.
— Не надо, — услышал он в ответ.
— Даже если ты знаешь, где расположена панель управления, без света тебе все равно их не настроить.
— Готово, — сказал Нэйл, возвращаясь к своей койке в полной темноте.
— Черт побери, как тебе это удалось? — поинтересовался Ломакс.
— Я думал, что говорил вам: я работаю с компьютерами. Я еще заезжал за некоторыми деталями, когда встретил вас.
— Ну?
— Пару лет назад я хирургически вживил себе в глаза микрочипы, обеспечивающие инфракрасное зрение.
— И ты действительно видишь в темноте?
— Конечно, — ответил Нэйл.
— Удивительно! — пробормотал Ломакс.
— О, это пустяки. Я также имплантировал себе чипы, обостряющие слух и обоняние.
— Ты их сам разработал?
— Именно так.
— Я полагаю, если понадобится, ты сможешь разработать и такие, которые ускорят все твои реакции, — сказал Ломакс.
— На это понадобится время, но, пожалуй, это можно сделать. Только зачем?
— Там, куда ты так рвешься, это может здорово пригодиться.
— Вы знаете, мне это никогда не приходило в голову, — задумавшись, признал Нэйл.
— Ладно, во всяком случае, это стоящая идея, — сказал Ломакс, улегшись обратно на койку.
— Танцующий на Могиле, это чертовски хорошая идея, — ответил Нэйл. — Если я собираюсь жить на Границе, я должен быть… хорошо подготовлен.
— Это не повредит, — согласился Ломакс. — Там тебе пригодится любое преимущество, которое ты можешь заполучить. Я недавно имел дело с человеком, у которого в фальшивый палец был встроен лазер. Я ничего не заметил. И если бы толстый старикан, на которого я работаю, не оказался несколько проворней меня, то вряд ли я дожил бы до визита на Серое Облако.
— Оружие в пальце протеза… — задумался Нэйл. — Я могу сделать это. — Он обдумал возможности. — Черт, да я мог бы превратить все мое тело в арсенал.
— И кого ты намерен укокошить? — осведомился Ломакс.
— Никого.
— Тогда к чему беспокоиться?
— Потому что в один прекрасный день кто-нибудь захочет убить меня, и лучше подготовиться заранее.
— Вопреки тому, что ты, возможно, видел по видео, жизнь на Внутренней Границе вовсе не сплошная пальба, — сказал Ломакс.
— А как же вы?
— Моя жизнь проходит так же, как и у любого другого человека моей профессии, — возразил Ломакс. — Бесконечная скука, перемежающаяся очень короткими периодами опасности, во время которых удивляешься тому, что был чем-то недоволен, когда скучал.
— И все же, чтобы не проиграть, надо быть готовым к встрече с опасностью, — упрямо возразил молодой человек. — В конце концов вы сами мне это советовали.
— Верно, — сонным голосом ответил Ломакс. — Делай то, что хочешь сделать.
— Я возьмусь за разработку на корабельном компьютере прямо с утра.
— Вот и прекрасно, — зевнул Ломакс. — По крайней мере я знаю, как тебя теперь называть.
— Правда?
— Да. Теперь ты будешь Кремниевым Малышом.
Нэйл счастливо улыбнулся в темноте.
— Мне нравится это имя.
— Почему-то я так и подумал, — сонно откликнулся Ломакс из темноты.
ГЛАВА 4
Олимп оказался небольшой каменистой планетой, на которой было слишком много гор и слишком мало земли, пригодной для обработки. Океан с соленой водой имел склонность к приливам и отливам, а пресноводные озера и реки имели склонность пересыхать каждое лето. С первого взгляда нельзя было понять причину, по которой кто-либо пожелал бы поселиться здесь, и раскинувшийся меж огромных горных хребтов мегаполис вызывал бы удивление, но оказалось, что планета идеально расположена между Республикой и той областью Внутренней Границы, которую занимала система Биндера. Первоначально здесь располагался один лишь торговый поселок, но по мере роста деловых связей между Республикой и планетами Внутренней Границы торговый поселок начал разрастаться во всех направлениях, в том числе и вверх, и однажды он превратился в огромный город с населением почти в два миллиона человек плюс еще тысяч пятьдесят представителей иных цивилизаций — торговый и перевалочный пункт поистине колоссальных масштабов. Здесь разместились четыре космопорта, два орбитальных ангара, каждый из которых был способен вместить более тысячи кораблей, слишком больших и слишком тяжелых для посадки на поверхность планеты, а на север от города сорок квадратных миль занимали хранилища зерна, предназначенного к отправке в Республику.
Город получил имя под стать названию планеты — Афины, и большинство его главных проспектов носило имена, позаимствованные из «Илиады» и «Одиссеи». Он обладал многими удобствами Республики, но, несмотря на свои размеры и богатство, все же сохранял дух первопроходческого поселения. Здесь горняки в крикливых костюмах и шулера мешались с консервативно одетыми бизнесменами, джентльмены удачи и наемные убийцы околачивались по барам и притонам, предприниматели всех мастей строили планы, как бы запустить руку в те миллиарды, что хранились в подвалах двух дюжин крупных и мелких банков.
— Вот это да! Да, этот Олимп не какое-то там захолустье! — воскликнул Кремниевый Малыш, когда они с Ломаксом ступили на движущуюся дорожку на одной из оживленных улиц. — Танцующий на Могиле, ты только взгляни на эти дома!
— Дома как дома, — ответил Ломакс, пожав плечами.
— Тебе тут все до лампочки?
— Они загораживают солнце. — Ломакс помолчал. — Эта планета похожа на все остальные такого типа — проходной двор.
— Проходной двор?
— Между Внутренней Границей и Республикой, — пояснил Ломакс. — Таких планет, наверное, десятков пять наберется.
— Пусть так, но я-то в жизни не видал ничего подобного.
— Все эти планеты на одно лицо, — отозвался Ломакс. — На этой, на мой взгляд, немного жарковато. Да и сила тяжести могла бы быть побольше.
— По мне так в самый раз, — не думал умерять своих восторгов Малыш. — Еще немного — и полетишь! — Неожиданно он замолк. Затем спросил: — Вам приходится приспосабливаться к каждой новой планете, да?
Ломакс кивнул.
— Здесь, например, приходится учитывать, что целиться будешь выше, чем нужно.
— Конечно, — задумчиво произнес Малыш. — Я как-то не подумал об этом. — Он опять о чем-то задумался, помолчал, потом наконец сказал: — Знаете, а ведь можно придумать такие чипы, которые позволят на всех планетах чувствовать себя одинаково.
— Если ты раскусишь подобный орешек, гарантирую: в друзьях у тебя недостатка не будет, — ответил Ломакс.
— А куда мы идем? — поинтересовался Малыш, разглядывая мчавшийся над ними монорельсовый
