– Ты знаешь закон. Я должен позвонить своему районному прокурору. А ты – транспортный...
– Оставь мне эту проблему. – Пащенко подтянул к себе тяжелый столик, хотя легче было встать, и вынул из пачки сигарету. – Меня беспокоит другое. Почему Зотову поехали затыкать рот не сразу, а лишь тогда, когда ты заинтересовался этим парнем? Кто и где мог снять информацию о том, что ты сильно заинтересован местом, откуда выехал Малыгин-младший?
– Я задавал об этом вопрос в процессе самому Малыгину-младшему. И это слышали все. И потом, он об этом говорил на предварительном следствии.
– Мокрушину?
– Понятно, что ему, раз в его производстве находилось дело. Но уже во время повторного допроса и при допросе в качестве обвиняемого Малыгин-младший не упоминает о «друге». Более того, утверждает, что пил один. Так он заявил и в процессе.
Вадим встал и прошелся по комнате. Его поступь была бесшумна, как у камчатского бобтейла. Есть такие кошечки. Вредные и хитрые, как китайские торговцы. Пащенко шагал по паласу так, словно боялся спугнуть заглянувшую ему в голову мысль.
– Участники процесса отпадают, – заявил он. – Раз Малыгин ни словом не обмолвился о собутыльнике. Остается Мокрушин. Только он знал фамилию человека, которую при первом допросе, еще будучи не совсем трезвым, сболтнул Артем. Потом, когда отрезвел, опомнился и пошел в отказ относительно показаний на Зотова. Но было поздно. Следователь ГИБДД Мокрушин, насколько мне известно, провалами в памяти не страдает. Он запомнил, о ком велась речь.
– Дело в том, что я могу с уверенностью заявить следующее. Дело Мокрушина по обвинению Малыгина-младшего шито белыми нитками в полном и переносном смысле. Можешь мне верить на слово. Нет сомнений в том, что отправить дело в суд торопится любой следователь. И практически ни один из них не стремится докопаться до сути. Но есть дела, листая которые можно смело говорить о заказе. Проверяется элементарно!
– Документов, которые нужны, нет, а которые совершенно бесполезны и несут для судьи лишь психологическую нагрузку – пруд пруди, да?
– Совершенно верно. Поработай судьей с пяток лет и сразу станешь различать дела заказные от дел, к расследованию которых следователь подошел халатно. И те, и другие одинаково хлипки, но очень разнятся по целям, которые преследовал следователь.
– И что ты можешь сказать по поводу этого дела? – Не найдя на столе пепельницы, Пащенко стряхнул пепел в ладонь.
Не желая смотреть на подобные проявления этикета, я достал из-за дивана пепельницу и протянул ее другу.
– Кто-то очень хорошо попросил Мокрушина расследовать ДТП в определенном направлении...
Наш неторопливый разговор прервал звонок в дверь.
– Ты же говорил, что Саши сегодня не будет?
– А кто сказал, что это она?
Я распахнул телевизионную тумбу и посмотрел на монитор видеодомофона. Там, словно в зеркале из комнаты смеха, вытягивалось на весь экран лицо начальника отдела УБОП.
Вероятно, на моем лице выразилось такое замешательство, что Пащенко счел необходимым подойти и тоже посмотреть на монитор.
– Кажется, это впервые в истории Тернова, когда Земцов приходит к тебе в гости?
Точно. Впервые. Впервые в истории существования планеты Земля.
Закрыв ногой тумбочку, я пошел открывать дверь. В связи с чем такое экстренное прибытие, если мне можно позвонить, во-первых, на мобильный, во-вторых, на домашний телефоны. Черт!.. В тот момент, когда щелкали замки, я вспомнил, что сразу после разговора с Пащенко я отключил и домашний, и сотовый! Я хотел сосредоточиться на мысли об иконах!
– Антон Павлович, прощу прощения за поздний визит. – Земцов, несмотря на мое приглашение войти, продолжал стоять на лестничной клетке. Просто есть люди, которые следуют правилам приличия, невзирая на теплые отношения.
Пришлось применить усилия.
Я уже не раз отмечал про себя, что Пащенко и Земцов, хотя они ни разу не переходили друг другу дорогу, стараются держаться на расстоянии. Не знаю, в чем кроется причина такого холодка, но меня всегда это забавляет. Двое взрослых людей, попадая волею судеб в одну компанию, мгновенно превращаются в детей.
Придерживая фыркающего Рольфа за ошейник, я отвел его в ванную и запер.
– Незаконный арест, – буркнул старый опер, но нельзя сказать, что на его лице появилась от этого тень огорчения.
Я попросил его не разуваться, но он все равно это сделал. Однако куртку снимать не стал. Прошел в комнату, как был, отражая в каждой капле растаявших снежинок мириады огней люстры. Увидев Пащенко, Александр Владимирович мгновенно погрустнел и забыл объяснить свой приход нерабочим состоянием моих телефонов. Вместо этого он сразу перешел к главному:
– Джип найден, Антон Павлович. Его бросили под мостом через Терновку, в трех километрах восточнее того места, где...
– Прокурор в курсе, – сразу отчеканил я, прихлебывая из чашки кофе. Надо признаться, в моих руках присутствовал легкий тремор.
– ...Где вы перевернулись. Или – где в вас стреляли последний раз, если угодно. Джип действительно без номеров. Без номеров государственных, но по номерам кузова и двигателя владелец был легко установлен. Шапошников Павел Андреевич, владелец еще девяти таких же джипов, пригнанных из Германии через Белоруссию. Он хозяин автосалона, торгующего японскими внедорожниками. В левой половине лобового стекла машины имеется пулевое отверстие. Поэтому сомнений нет.
– А как Шапошников поясняет столь зловещий для него факт? – Пащенко не отрывал взгляд от своей чашки.
– Очень просто. Он лишь час назад прилетел из Москвы. Все джипы стояли на стоянке салона. Когда мы туда прибыли, то обнаружили примотанного скотчем к сейфу охранника. Вот он и пояснил, что четыре часа назад к нему в дежурное помещение ворвались двое, избили и примотали к металлическому шкафу. После чего он через окно слышал гудение двигателя на стоянке. Все четыре часа бедолага тащил себя и сейф, полный документации, к телефону. Я прикинул расстояние, которое он преодолел за четыре часа, и сделал вывод, что до телефона оставалось всего каких-то несколько суток пути.
– Все? – спросил я.
– Нет, не все. Когда я стал в темноте осматривать джип, то испачкался... Резиновый коврик слева был чуть не до краев наполнен кровью. Вы очень меткий стрелок, Антон Павлович.
– Я не понял? – До меня никак не мог дойти смысл услышанного. – Если я попал в водителя, то как он после этого вел машину еще несколько километров? Я не специалист, конечно, но мне кажется, что после попадания пули от «макарова» обязательно хочется лечь в постель...
– А кто сказал, что вы попали в водителя? – Земцов улыбнулся одними губами. – Интуитивно вы стреляли в левую половину салона, чтобы заставить водителя прекратить преследование. Но все дело в том, Антон Павлович, что вы попали именно в пассажира, сидящего рядом с водителем. Все десять джипов, пригнанных из Германии, оказались с правыми рулями. Потому-то Шапошникову и удалось их купить дешевле, чем в Приморье.
Теперь понятно, почему джип дернулся, но не остановился или не слетел в кювет. Водитель просто испугался, когда его друг заорал. Кстати, о друге...
– А что насчет раненого?
– Не могу сказать точно. Ни в одну из больниц человек с огнестрельным ранением в эту ночь не поступал. В морги тоже. Может, по весне и найдем...
Земцов почти дословно повторил Пащенко.
– А хорошие новости есть? – Вадим снова потянулся к сигарете.
– Хорошая новость в том, что пока нет новостей плохих. Если автоматчик из джипа ранен, то вряд ли кто повезет его в больницу. Обязательно пригласят своего «лепилу». Тогда пуля никогда не будет
