– Таким образом, от нашего ударного флота ничего не осталось, – заявил император Квинтилий-Старший. – Ипсилон Меченосца покинули всего восемь кораблей. Не кажется ли вам, дорогие сенаторы, что пора подводить итог великолепному правлению нашего достойного диктатора? Амабилия, Момбаса, Альфа Базилеуса, теперь Стурландия. Что мы потеряем в следующий раз? Нова Рому?!
– Достаточно, Квинтилий, – резко встал со своего места Валерий Мезон. – Я слишком долго терпел. Надеюсь, моя жена не будет очень переживать. Ликторы! Возьмите этого человека!
– По какому праву, Публий? – усмехнулся коварный родственник. – Посмотри на календарь!
– ???!!!
– Срок твоей диктатуры истек вчера в полночь!!!
В зале Сената наступило гробовое молчание; Публий Валерий Мезон заметно побледнел и опустился на свое место. И тут же резко вскочил, будто почетное кресло диктатора обожгло его. Осмотрелся по сторонам и нерешительно направился к ближайшему свободному месту на сенаторских скамейках. Замер на полпути.
– Итак, уважаемые сенаторы, самое время решить, кто отныне возглавит наше государство? Должны ли мы избрать нового диктатора или вернуть правление консулам? – обратился к залу Квинтилий.
– Мы можем отложить решение этой проблемы на несколько минут? – встал сенатор Фабий Порцина. – Я предлагаю сперва решить куда более важный вопрос. Собирается ли Республика продолжать войну или ей стоит принять условия Антиримского Альянса – следует признать, весьма мягкие условия – и заключить мир?
– Заключить мир? И покрыть себя вечным позором?! – вскинулся Квинтилий.
– Как сделали это наши предки, заплатив Бренну-Разрушителю? – парировал Порцина. – Конечно, мы можем и сейчас продолжить войну. Несмотря на жалкое состояние нашего флота. Несмотря на потерю доброй дюжины планетных систем. Несмотря на огромные потери в легионах. Но зачем? К чему ложная гордость, когда речь идет о спасении Республики? Не лучше ли остановиться, собраться с силами – и уже тогда исполнить ваш замечательный план о рабах, гражданах, союзниках и римских богах?
Квинтилий пожал плечами.
– Я подчинюсь мнению Сената. Как и все здесь присутствующие. Но перед этим я хотел бы решить вопрос с новым диктатором – или старыми консулами.
– Так ведь этот вопрос не имеет смысла, пока не проголосовали за мир – или за продолжение войны! – воскликнул Порцина. – Если мы продолжаем войну, нам нужен диктатор! Если мы заключаем мир, нам нужны консулы!
– Предлагаю компромисс, – кивнул Квинтилий. – Выберем диктатора. Потом разберемся, мир или война. Есоли война, диктатор остается. Если мир – диктатор тут же снимет с себя полномочия и вернет власть консулам.
– Согласен, – кивнул Порцина.
– Кто-нибудь еще хочет высказаться? – снова повернулся к сенату Квинтилий. Желающих не оказалось.
Абсолютным большинством голосов на должность диктатора был избран император Гай Квинтилий Тарпан.
– Ликторы! – Квинтилий указал на одиноко стоявшего посреди зала Публия Валерия Мезона. – Уведите этого человека! Надеюсь, моя маленькая сестра не будет очень переживать!
Он не смог удержаться от издевательской улыбки.
– Не торопитесь, ликторы! – прозвучал в зале новый голос. – Сегодня вам предстоит двойная работа.
– Что это? Кто посмел?! – вскинулся новый диктатор.
– Заткнись, ублюдок, иначе я вытру об тебя ноги, – заявил центурион Тигробой. За его спиной маячили Юлий Цезарь, трибун Ульпий Галл и стремительно растущие ряды легионеров.
– Что это? – уже другим тоном, полным злобной иронии, поинтересовался Квинтилий. – Бунт недовольных ветеранов? Маленькая гражданская война? Я понимаю ваше возмущение, но вы слишком далеко зашли. Успокойтесь, человек, который бросил вас на бойню, умрет еще до заката солнца!
– И ты вместе с ним, – кивнул Тигробой.
– ??? Да что вы себе позволяете… – новоявленный диктатор потерял дар речи.
– Пунийцы сдали тебя, Квинтилий, – спокойно ответил центурион. – Не знаю, почему. Возможно, это и есть знаменитое пуническое коварство. Но мне хочется верить, что даже подлые граждане Карфагена не захотели больше иметь никаких дел с таким вонючим предателем, как ты!
– Что?!… – прошептал Квинтилий. – Это ложь! Это обман! Им мало гибели нашего флота, они хотят посеять смуту в Республике! Опомнитесь! Они используют вас! Они хотят погрузить Рим в гражданскую войну! Я ничего такого не делал!
– Тогда почему ты так волнуешься? – удивился Тигробой. – То бледнеешь, то краснеешь. Если ты ни в чем не виноват…
– ААААААААААААААА!!!! – сказал Публий Валерий Мезон, вырвавшийся из рук ликторов и вцепившийся своему шурину в горло – сначала руками, а потом и зубами.
– На помощщщщщь… хррррблллук, – ответил Гай Квинтилий Тарпан.
– БАХ! – добавил парабеллум Квинтилия, извлеченный из складок тоги. – БАХ!
Несколько часов спустя уважаемые сенаторы и мятежные легионеры оставили зал заседаний Римского Сената. Последним уходил оптион Юлий Цезарь. Уже на пороге он обернулся и бросил последний взгляд на живописную лужу крови, причудливо игравшую бликами в призрачном лунном свете.
Между прочим, у Нова Ромы было два спутника.
– А теперь еще раз, с самого начала, и помедленнее, – очень вежливо попросил Аттилий.
– Это ворота в другие миры, – повторил Дамба. – В другие Вселенные. В альтернативные Вселенные.
