Она стояла на перроне вокзала Холихеда, пытаясь найти в толпе людей Лоуренса Мэллори. Он послал ей уведомление, что встретит на вокзале и отвезет в Мэллори-холл. Берту это обнадеживало, иначе она бы просто не знала, как добраться до родового замка Мэллори, где и должно было состояться ее вступление в права наследования.
Берта ни разу в жизни не покидала родного Бирмингема. Даже с родителями они ни разу не выезжали дальше его окрестностей. Отец слишком много работал, чтобы позволить себе продолжительный отпуск, и боялся отпускать свою жену-красавицу куда-нибудь одну. И не зря. Насколько помнила Берта, ее мать никогда не отличалась постоянством. И это проявлялось не только в отношениях с мужчинами. Точно так же она относилась и к единственной дочери. Иногда баловала подарками, а иногда просто не замечала. И все время твердила Берте, что та пошла в отца и поэтому не может похвастаться своей внешностью. Мать Берты не стеснялась говорить это при посторонних и тогда, когда девочка выросла в неуклюжего подростка, и тогда, когда Берта превратилась в тихую и скромную девушку. А отец, который был до последних своих дней безумно влюблен в жену, хотел видеть в дочери только повторение своей супруги. Когда он понял, что девочка не станет яркой красавицей, он перестал обращать на Берту какое-либо внимание.
Она быстро смирилась с тем, что никому не нужна в родном доме. Берта только надеялась, что послушанием, отличной учебой, прилежностью, аккуратностью сможет завоевать хоть чуть-чуть любви родителей. Но для них было важно только то, что волосы девочки обычного каштанового тона, и они не замечали, как красиво янтарными сполохами блестят они на солнце. Им было важно, что ресницы Берты не так густы, как ресницы ее матери, и они не видели, какой поразительной глубины были ее синие, как горные озера, глаза. Они считали, что кожа девочки бледнее, чем им хотелось бы, и не замечали, что она потрясающе гладкая, как шелк благородного цвета слоновой кости. Родители были уверены, что у их дочери неправильные черты лица, что нос слишком мал, а губы — слишком велики, и не обращали внимания на прелестные ямочки на щеках, которые появлялись у их дочери, когда она улыбалась. И вскоре Берта разучилась улыбаться при них, поднимать глаза. Тогда родители решили, что у их дочери еще и замкнутый характер. А Берта все это впитывала, как губка, и привыкла не улыбаться, не разговаривать, стараться быть как можно незаметнее. И каждое утро с ненавистью смотреть в зеркало.
Вот и сейчас она волновалась, какое впечатление произведет на племянника миссис Мэллори. Берта уже чувствовала себя виноватой перед ним, ведь она отняла у него часть наследства, пусть и не стремилась к этому. А еще ей казалось, что она отняла у него любовь тетки, возможность быть последние минуты рядом с ней. Ведь если бы она не появилась в жизни графини, миссис Мэллори могла бы переступить через свою гордость в жажде простого человеческого тепла и позвать племянника, восстановить порванную семейную связь хотя бы в конце своей жизни.
Берта комкала платочек и думала о том, что скажет, когда увидит мистера Лоуренса Мэллори.
— Мисс Джойнс? — окликнул ее томный и густой, как патока, мужской голос.
Она обернулась, и все заготовленные фразы тут же вылетели у нее из головы. Перед ней стоял настоящий представитель голубой крови.
Он был высок, его плечи были широкими, но талия — очень узкой. Тонкие чувственные пальцы длинных рук жили своей жизнью, мелко подрагивая, переплетаясь и прикасаясь друг к другу. Берта подняла несмелый взгляд на его лицо. Совершенные черты этого лица показались ей воплощением мужской красоты. Прямой римский нос, высокие скулы, четко очерченные губы, на которых дрожала едва уловимая усмешка. И его большие черные как смоль глаза.
Берта почувствовала, как краска заливает ее лицо.
— Вы мисс Берта Джойнс? — еще раз спросил он.
В ответ Берта смогла только кивнуть.
— Лоуренс Мэллори, — представился он и протянул руку Берте. Она подала свою, ожидая привычного рукопожатия, но вместо этого он наклонился к ее руке и нежно поцеловал. — Я вас представлял совсем другой.
— Я… — начала Берта, но тут же запнулась, понимая, что любой ее ответ будет глупым и неуместным.
— Где ваш багаж? — спросил Лоуренс, весело поглядывая из-под густых ресниц на нее.
— Вот это все, — сказала Берта, указав на небольшой чемоданчик, стоявший у ее ног. Она никак не могла взять себя в руки — этот мужчина как магнит притягивал ее к себе, лишая воли и разума.
— Вы умеете собираться в дорогу. — Он улыбнулся, чуть насмешливо и высокомерно. Именно так, как должен был улыбаться потомок нескольких сотен благородных людей.
Берта сразу же почувствовала, как они далеки друг от друга. Она была такой обычной, простой и понятной. А он — принцем, странным, загадочным, но таким притягательным.
— Носильщик! — крикнул Лоуренс и подозвал жестом одного из работников железной дороги. Не говоря больше ни слова, он указал на чемодан Берты и подал ей руку.
Берта несмело положила свою тонкую и дрожащую руку на изгиб его локтя. Ей казалось, что они глупо смотрятся рядом. Но Лоуренсу не было никакого дела до тех, кто окружал его. И ни один человек, пока они шли к машине, не задел их. Лоуренса окружала стена, переступить которую люди просто не могли — такими властными были его взгляд и манеры. Редкий человек смотрел ему в глаза, все старались быстрее отвернуться и идти своей дорогой, чувствуя, что не стоит даже пересекаться с этим молодым надменным человеком.
Берта ощущала примерно то же. Ей ужасно хотелось отобрать свой чемодан и вскочить в первый попавшийся поезд. Она боялась этого человека, но в то же время ее тянуло к нему, непреодолимо тянуло. Едва только тонкая кожа ее руки прикоснулась к шелку его рубашки, Берта поняла, что никуда не сможет убежать от этого человека. Он загипнотизировал ее, как удав кролика, подавив всякую волю.
— Мне кажется, что вы дрожите, мисс Джойнс? — насмешливо спросил он.
— Нет, что вы, — пробормотала Берта, но тут же сама почувствовала, что ее кожа покрыта мурашками. — Просто немного замерзла.
— Странно, мне кажется, что в это время на этом милом островке даже купаются.
— Это все от тени, — попробовала оправдаться Берта, но тут же поняла, как жалко звучит ее голос. Она решила, что, пока не возьмет себя в руки, ей не стоит вообще говорить ни слова.
— Конечно, — равнодушно отозвался Лоуренс. — Мы оба знаем, как иногда действует тень, особенно на молодых и симпатичных девушек.
Берта вскинула глаза и увидела его улыбку, от которой ее озноб только усилился. В этой улыбке не было угрозы или предупреждения. Она просто показывала, что он прекрасно понимает, какое производит впечатление. И знает, что теперь девушка в его руках, что теперь она как мягкая глина, а он гончар, который вылепит из нее то, что ему захочется.
— Вот и моя машина, — сказал Лоуренс через несколько минут, когда они вышли к парковочной площадке. Перед ней стоял роскошный ягуар темно-вишневого цвета.
Лоуренс распахнул дверцу и жестом предложил Берте сесть на переднее сиденье, рядом с водителем. Ей ужасно не хотелось садиться в этот автомобиль. Берте казалось, что и машина, и хозяин просто излучают опасность для нее. Но она не могла противиться его приказывающему взгляду.
Берта покорно кивнула и села в темный салон автомобиля. Лоуренс захлопнул за ней дверцу, и Берта почувствовала себя в ловушке. Она не могла сказать, откуда у нее такое чувство, но этот мужчина просто излучал силу и магнетизм. Он был похож на огромного кота, который нашел себе мышь и теперь играет с ней, но, как только игра ему надоест, он легко съест ее и забудет об их играх через несколько минут.
Нет, он не кот, подумала Берта, наблюдая, как Лоуренс дает щедрые чаевые носильщику. Он посмотрел на нее и улыбнулся все той же насмешливой улыбкой. Он удав. А я загипнотизированный кролик. Боже, что же мне теперь делать! Самое страшное, что я чувствую, как попадаю в ловушку и ничего не могу сделать! Я хочу, чтобы он вот так смотрел на меня, улыбался мне, чтобы… любил меня!
Берта сама вздрогнула от той мысли, что пришла ей в голову. Она уже давно приучила себя к мысли, что никогда не встретит человека, которого бы стоило полюбить. Она решила, что нельзя доверять свое сердце кому бы то ни было. Нет человека — нет и обязательств, нет мучительных ночей без сна, нет унижений.
Он не для меня! — твердо сказала самой себе Берта. Он такой красивый, такой… Он настоящий граф, а я кто? Простая медсестра, дурнушка. И на что я надеюсь? Он просто хочет поиграть со мной. Ему
