тебя, но я ведь не резиновый...».
Взглянув на часы на тумбочке, Струге некоторое время осоловело пытался понять, сколько времени. Когда невероятное стало очевидным, он понял, что до подъема Саши еще около получаса, и, стараясь не тревожить ее в самые сладкие минуты сна, цыкнул на пса и стал передвигаться по спальне, как человек- невидимка в комнате, набитой врагами.
Притворив дверь, он прошел в ванную, сполоснул лицо, оценил в зеркале ущерб, который нанесла ему бессонная ночь, накинул куртку и вместе с Рольфом вывалился на лестничную площадку...
Когда вернулся, жена заканчивала утренний макияж.
– Что-то вы сегодня быстро, – заметила она, глянув на отражение в зеркале недовольной морды собаки. – Опять куда-то собираешься рвануть?
– Что ты, что ты... – проронил Струге. – Сейчас отключу телефон, приму душ и буду смотреть телевизор.
– А вечером?
– Вечером матч, – вздохнул судья. – Немчата со шведами будут выяснять, кто на свете всех мудрее. Мы с Пащенко на стадионе встречаемся. Но это, Саша, только вечером...
Едва Саша, чмокнув мужа в щеку, вышла за дверь, Струге тотчас поднял с телефона трубку.
– Пащенко, ты на месте? Я скоро буду.
Святая ложь в годину чумы. Негодяй тот врач, который скажет больному, что он инфицирован. Саша – часть Струге, и было бы подло казнить ее тогда, когда еще есть хотя бы малейший, призрачный шанс излечиться...
Экспресс-запрос Пермякова дал свои экспресс-результаты. Криминальная полиция ФРГ, всегда болезненно относящаяся к тому, что граждан ее страны убивают за рубежом, особенно ревностно реагировала на факты убийства своих граждан на территории России. По всей видимости, давали о себе знать исторические аналогии. Уже к двенадцати часам следователь прокуратуры имел на руках минимум информации, позволяющей строить более-менее приемлемые версии убийства Бауэра. До сих пор у Пащенко и его подчиненных на руках имелось лишь предположение о том, что причиной смерти немецкого туриста явилось неадекватное поведение в момент разбойного на него нападения. В тот момент, когда любой российский бизнесмен, увидев перед собой несколько вооруженных людей, поднимает вверх руки и произносит банальную фразу «Берите что хотите», иностранец может встать в «стойку тигра» или даже отважиться на удар «вертушкой». За рубеж сейчас стекаются толпы русских эмигрантов, которые, не имея образования и не выказывая навыков в какой-нибудь работе, начинают зарабатывать деньги самым приемлемым для них способом. Демонстрируют липовые документы мастеров восточных единоборств со связками черных поясов и начинают тренировать зажиревших на пиве и колбасе жителей Европы. Именно по этой причине, приезжая в Россию, отдельные европейцы начинают демонстрировать отвагу и небывалую удаль. Как правило, это заканчивается тем же, чем закончилось в гостинице «Альбатрос».
С другой стороны, герр Франк Бауэр мог отважиться на противодействие терновским бандюкам, вспомнив свои годы, отданные армии Бундесвера. Теперь, когда Пермяков получил на руки факс, это тоже могло стать версией. Германские «товарищи» прислали короткую справку, нечто среднее между биографией Бауэра и содержанием его трудовой книжки. Вся информация содержалась на листе формата А4 в печатном виде и была исполнена в виде длинной телеграммы. По всей видимости, над текстом трудился не наш, российский переводчик, а ихний, отчего адаптированный вариант оперативного сообщения был в стиле «Так что передать мой посол?». Ничего передавать «их посол» Пермяков не собирался, он просто выстроил перед Пащенко две линии, отрицать существование которых теперь было уже невозможно.
Во-первых, Франк Бауэр служил капралом в армии Бундесвера в тот период, когда Валя Хорошев ходил по домам югославов и собирал со стен картинки. Во-вторых, они не просто находились на Балканах в одно время, а находились на Балканах в одно время и в одном месте. Их части некоторое время дислоцировались в одном квадрате, с длиной каждой из сторон в два километра. Подполковник находился на восточном берегу реки Ибор, а капрал Бауэр – на западном. Разделял их мост длиной в пятьдесят метров. Иначе говоря, их ничто не разделяло, и мешать их общению обстоятельство в виде мостика никак не могло.
Дополнительно сообщалось, что в девяносто девятом году, то есть как раз в тот период, когда в Югославии были как русские, так и НАТО, подразделение Бауэра, осматривавшее одну из деревень, атаковали албанцы, и их спасло лишь то, что неподалеку оказался десантный взвод русских. За тот бой Бауэр был награжден медалью НАТО, как, впрочем, и русский майор, сумевший вывести немцев из-под обстрела.
Этот факт заставил Пащенко и Струге напрячься, ибо именно эта история прозвучала из уст Хорошева в момент их роковых посиделок в «Садко». Отсюда вытекало одно очень важное обстоятельство: Франк Бауэр и Валентин Хорошев – старые знакомые, а ориентируясь на обстоятельства такого знакомства, можно с уверенностью заявлять, что они – старые друзья. Были, во всяком случае.
Это то первое, что выделили из сообщения немецких коллег Пащенко и Пермяков. А второе оказалось не менее важным и удивительным. Франк Бауэр ни в бреду, ни в здравом уме никогда не изъявлял желания заняться ничем подобным тому, на чем настаивал хозяин терновских бистро Мариноха. То есть немец не собирался ни открывать своих заведений в Тернове, ни инвестировать средства в проект Маринохи. У отставного капрала Бундесвера просто не было для этого средств.
– Значит, он наврал жене относительно поездки? – набычился Пермяков.
– Скорее жена утаила от нас истинную цель визита своего мужа, – возразил Пащенко. У него на памяти до сих пор были как слова секретаря судьи, так и она сама. – Бауэр совершил частный визит, имея легенду о планировании совместного бизнеса с Маринохой. А наш глупец от бизнеса мог ничего об этом не знать.
Теперь уже даже не стоило сомневаться в том, что Бауэр приехал в Россию за картиной. Приехал, а Хорошев, упреждая события, его остановил.
– Только как Хорошев мог предугадать такую вещь, как возможность контакта Бауэра с Полетаевым? – Пащенко наверняка имел ответ на этот вопрос, однако желал, чтобы его озвучил другой. Если мнения совпадут, значит, истина рядом. – Не думаю, что цель своего визита в Тернов господин из ФРГ изложил в Интернете или распечатал в российских газетах...
– Бауэр ехал не на встречу с Полетаевым. – Антон произнес то, что ожидал услышать прокурор. – Бауэр ехал на встречу с Хорошевым. Значит, немец видел, как Валя забирал из домика в деревне Мжитичи картину неизвестного автора. После объявления на ТВ информации о том, что обнаружилась коллекция Медведцева, и история «Маленького ныряльщика» стала достоянием общественности, Бауэр вспомнил о Хорошеве и заторопился в Россию. Заторопился в надежде на то, что сам отставной подполковник об истинной стоимости полотна не имеет никакого представления. Поэтому потенциальный покойник и захватил с собой груду вещей, которые позволят провести в Тернове долгое время. Жена Бауэра, конечно, о намерениях мужа знала. А сейчас молчит, чтобы не предавать огласке то, что называется стыдом после поражения. Бауэр широко шагнул и тут же порвал штаны. Кому хочется, чтобы об этом узнали все? Никому. Более того, зачем признаваться в преступном сговоре – а ведь господин Бауэр ехал в Россию не гиацинты выращивать, а контрабандой заниматься! – если дело уже проиграно? Фрау Бауэр поступает весьма разумно, скрывая истинную причину визита своего мужа. Теперь ее ждут на родине различные компенсации, страховые суммы и прочая дребедень, непривычная нашему слуху. Открой она истину, и останется ни с чем.
Теперь оставался флаг, который не давал покоя ни Антону Павловичу, ни Пащенко, ни, конечно, Пермякову, расследующему дело. Что за чеченец поднимался на крышу мэрии и делал все возможное, чтобы слесарь по фамилии Мартынов вывесил флаг России в виде флага Сербии? Пока это покрыто пеленой тайны. Важно другое.
Не нужно быть Джеймсом Бондом, чтобы понять простую вещь. Она приходит без раздумий, как само собой разумеющееся. Для того чтобы Мартынов повесил на мэрии флаг вверх ногами, необходимо несколько условий. Условие первое. «Чеченец» мог попасть на крышу лишь с ведома заместителя мэра Толбухина. Условие второе. Через несколько дней Толбухин должен дать Мартынову флаг.
– Рисуем схему, – заключил Струге. – Впрочем, она не настолько сложна, чтобы ее рисовать. Проще запомнить. «Чеченец» – Толбухин – Хорошев. Триединое условие обеспечения смерти Бауэра. Непонятно лишь одно и самое главное. Какого черта нужно было перевешивать флаг?!
– И второе тоже непонятно, – вмешался Пермяков. – Почему из всех людей, проходивших мимо мэрии, один лишь Бауэр обратил внимание на то, что на крыше городской ратуши форменное безобразие?
