поклонников разогнала?
— Я никого не разгоняла.
— Отлично! Значит, еще есть надежда.
— Слушай, оставь меня в покое! — возмутилась Сэмми. — Ты же знаешь, специально я никого не разгоняю. Просто мне уже давно никто не нравился.
— У тебя чересчур высокие запросы.
— Что ж, думаю, я кое-что собой представляю. И могу требовать с предполагаемого жениха соответственно.
Джейн невольно фыркнула:
— Чудо ты мое. Представляет она. Да не надо ничего представлять. Нужно всего лишь влюбиться.
— Можно и так, — рассеянно кивнула Сэмми. Она следила за дорогой. — Не хочу пропустить поворот к этому бистро. У него неброская вывеска, главное — вовремя затормозить.
— Не буду тебя отвлекать…
Пока Джейн изучала витрину с пирожными и составляла на поднос различные вкусности, Сэмми скучала за столиком, подперев голову рукой.
Интересно, что в ее рассуждениях кажется Джейн слабым местом?
Она действительно привлекательна. Завидная невеста. Отличная квартира в центре города. До музеев и ресторанов — рукой подать.
Круглая сирота.
Сэмми поморщилась. На лице ничего не отразилось, поскольку поморщилась она мысленно. Боль давно уже существовала в ней словно не по-настоящему, была лишь слабым отголоском, едва заметным отпечатком. Но без родных людей рядом было тяжеловато.
Двоюродная тетка не в счет. Она поддерживала Сэмми, пока та не встала на ноги, но делала это расчетливо. Тетка словно старалась не передать лишнего. Сэмми получала все необходимое, но даже ласковые слова со стороны тетки были лимитированы.
Это все не важно. Все уже в прошлом. Столкновение на трассе легковой машины и огромной фуры — это было словно историей, которую кто-то когда-то рассказал Сэмми. А счастливые лица родителей в фотоальбоме — сияющие, улыбающиеся — это часть истории. Дорогие воспоминания, которые потускнели со временем. И Сэмми не стремилась их ворошить. Присыпанные пылью, они почти не причиняли боли.
Она делает прекрасную карьеру. У нее уйма знакомых. Отличные перспективы. Сэмми — веселая, сообразительная, легкая на подъем. Разумеется, она для каждого будет отличной партией. Ладно, пусть не для каждого, пусть для многих. Неужели надо размениваться на юнцов, едва окончивших колледж, раскатывающих по городу на автомобилях, приобретенных родителями?
Ей некуда торопиться.
У нее есть любимая работа, интересное времяпрепровождение и… Джейн, которая в этот самый момент несет к столу поднос, заставленный тарелочками с эклерами под лимонной глазурью и банановыми пирожными.
— Обжора! — рассмеялась Сэмми.
— Мне сказали, что это очень вкусно. Поэтому я взяла и на твою долю. Как думаешь, мы справимся?
— Лишняя порция чая — и мы справимся со всем, — заверила подругу Сэмми. — А те пирожные, которые останутся, нам завернут с собой. И все равно ты обжора!
Джейн устроилась рядом с Сэмми на мягком диванчике. Первая порция эклеров оказалась восхитительной. Сэмми перепачкала все пальцы лимонной глазурью.
Несмотря на ранний час, какой-то парень в кожаной куртке все же примостился напротив стойки. Сэмми поймала на себе его пристальный взгляд. Наверное, сейчас она выглядела особенно соблазнительно, слизывая крошку глазури с нижней губы. Нижняя губа Сэмми была чуть более пухлой, чем верхняя. А верхняя была четко очерчена. Если Сэмми красила губы помадой хотя бы на пару тонов ярче, чем натуральный тон, внимание к ее губам было ей обеспечено.
Но сейчас она была почти не накрашена. Растрепанные волосы, платье в тонкую полоску…
— Ты чего? — спросила Джейн.
Сэмми глазами указала на стойку.
— А-а-а, — с пониманием кивнула Джейн, — тебя опять не обошли вниманием.
Сэмми вздернула подбородок. Ее взгляд стал холодным, будто она подпустила в него льдинок. Чаю в ее бокале, фруктово-мятному, тоже не помешали бы несколько кубиков льда.
После того как Сэмми всем своим видом утвердила независимость и незаинтересованность во флирте, парень с разочарованным вздохом отвернулся.
— Что насчет наших одноклассников? — спросила Джейн.
— Ты же знаешь, что мы почти не общаемся. Многие давным-давно разъехались по другим штатам. Но вот Молли… Она работает на телевидении. Мы с ней иногда встречаемся на мероприятиях. Думаю, ей будет приятно тебя повидать. Ну а у меня есть приглашения почти на все значимые мероприятия в городе.
— Отлично! — весело отозвалась Джейн. — Она мне несколько раз писала. Но, честно говоря, я даже не знаю, как она сейчас выглядит, поскольку Молли не удосужилась сменить свою фотографию в почте.
— Ну это случается…
Половина пирожных остались сиротливо лежать на блюдцах. Сэмми с сожалением смотрела на кремовые лакомства.
— Нужно упаковывать, — наконец вздохнула она.
— Ничего страшного. Зато десертом за ужином мы уже, считай, обеспечены.
— Даже и не подумаю так считать, — заверила подругу Сэмми. — До вечера будет еще не одно чаепитие. Ты уничтожишь пирожные за первым же из них. Так что вперед, в машину. Мы отправляемся на разграбление супермаркета. Придется немножко прокатиться, наш магазин закрыт по техническим причинам. Но главное, что я взяла с собой кредитку.
— Я привезла тебе подарок.
— Спасибо. Интересно, что такого есть в Сиэтле, чего я не смогла бы обнаружить в этом городе?
— Ничего особенного, — рассмеялась Джейн. — Просто мама узнала, что я еду к тебе. Угадай, что она сказала.
— Что некому связать мне теплый шарф?
— В точку. Тебе просто необходим замечательный шарф, который в местном климате убережет тебя от солнечного света и обжигающих ветров!
— Серьезно, неужели это действительно шарф?
— Нет. Мама расширяет границы своего умения вязать. На этот раз она освоила хлопковую нить. Она связала для тебя пончо.
— Что?! Пончо?
— Да. Легкое веселое пончо. Накидывать на плечи при прогулках глубокими вечерами.
— Мне не терпится посмотреть на него.
— Оно замечательного бирюзового цвета.
— Бирюзового, — мечтательно произнесла Сэмми, — как океан.
— Это несправедливо, — заметила Джейн, — это я лишена солнечных брызг одиннадцать месяцев в году. Но для меня мама свяжет что-нибудь коричневое.
— Да… Не повезло.
— Она говорит: бедняжка Сэмми, наверное, ей так одиноко… Никто не принесет ей горячий чай в постель, не погладит по голове…
— Можно подумать, она тебя часто гладит, — сердито сказала Сэмми, и Джейн поняла, что ляпнула глупость.
— Я не хотела.
