принципе, твой отец всегда отличался неплохим здоровьем.
Но Динни все равно не могла успокоиться…
– Ты хочешь сначала заехать домой? Тебе ведь нужно в душ, перекусить…
– Нет, я не хочу домой, – решительно сказала Динни. – Потом. Сначала поедем в клинику.
– Ты даже переодеться не хочешь? Кстати, у тебя такая маленькая сумка. Ты взяла теплые или легкие вещи?
– Даже и не знаю, – вздохнула Динни. – Я побросала что-то, что подвернулось под руку. В конце концов, думаю, в Калифорнии еще не перевелись магазины? Мне хватит простых джинсов и футболки.
– Узнаю свою дочь, – ласково улыбнулась Мириам. – Правильно. Чтобы принимать солнечные ванны, совсем не обязательно тащить с собой шесть разных моделей дизайнерских купальников и чемодан шмоток, подобранных по последнему писку моды.
– Ну, мама, к твоему-то стилю не придерешься! Ты не думай. При случае и я буду соответствовать. От тебя не отстану и тебя не опозорю.
Мать и дочь рассмеялись.
Мириам свернула к клинике.
В холле их встретил врач с беджем на груди.
– Миссис Джордан, – обратился он к Мириам. – Ну наконец-то вы приехали.
– Что? – с беспокойством спросила Мириам. – Что-то случилось?
– Ничего из того, что могло бы вас расстроить. Вашему мужу гораздо лучше. Я думаю, вы смело можете к нему пройти. Это ваша дочь?
– Да. Познакомьтесь, пожалуйста. Это Динни, моя младшая дочь. Это доктор Бакли. Доктор очень много сделал для твоего отца.
– Динни, ваш отец спрашивал о вас даже меня, – улыбнулся доктор. – Мне кажется, ему стало лучше от одного только известия о том, что вы сможете к нему прилететь.
Одетая в несколько великоватый ей голубой халат, Динни осторожно толкнула перед собой дверь больничной палаты.
Отец спал.
Подойдя к кровати почти неслышно, Динни опустилась на стул рядом с ним.
Со времени их последней встречи Фред Джордан почти не изменился. Разве что лицо чуть осунулось, а под глазами залегли небольшие тени…
Он поправится, подумала Динни, он обязательно поправится. Климат Калифорнии располагает к тому, чтобы люди были бодрее и энергичнее, чем те, кто живет в холодном, промозглом и нестабильном климате.
Папочка, я не хочу, чтобы ты нервничал. Скорее всего, это из-за твоей работы – верно ведь, из-за работы? Ни одна работа не стоит твоих нервных клеток. Ты еще долго проживешь и порадуешь всех нас неиссякаемым оптимизмом и жизнелюбием. А за меня, папа, не беспокойся. Я тоже небезнадежна, я со всем разберусь. У меня все хорошо, правда…
Мысленный монолог Динни был остановлен легким скрипом кровати. Отец открыл глаза и повернул голову в сторону Динни.
Она улыбнулась и взяла руку отца в свои.
– Здравствуй, папочка, – прошептала она. – Видишь, я прилетела.
15
Динни пробыла в Калифорнии четыре дня.
Отец очень быстро пошел на поправку. Врачи даже уверяли, что это благодаря присутствию Динни.
Динни же по-прежнему была уверена, что это все благодаря самому отцу, то есть его воле и жизнелюбию.
С матерью Динни прошлась разок по магазинам, но в основном все свое время она проводила в клинике с отцом или же с матерью дома.
Ей столько нужно было им рассказать, стольким поделиться. Не забыв и про новости о семье брата.
Динни не привезла с собой никаких фотокарточек. Поэтому ей пришлось поведать о свадебной церемонии абсолютно во всех подробностях, даже мельчайшие детали пришлось вспомнить и передать родителям.
Умолчала Динни только об одном. Здесь, вдали от Глазго, терзавшая ее дилемма не стала менее явной.
Наблюдая за родителями в те моменты, когда они с матерью приходили к отцу в клинику, Динни в очередной раз дивилась их любви и взаимопониманию. Это было главным ключом к счастливой и благополучной совместной жизни ее родителей. Она была в этом уверена.
Но вот для нее самой ситуация не прояснялась… И это огорчало Динни не на шутку.
Казалось бы, видя настоящую любовь, привязанность и близость двух самых близких ей в этом мире людей, она должна была лучше понять и собственную душу, определиться, что для нее является главным, кто для нее более важен.
Но по-прежнему туманной оставалась для нее причина ее внезапного чувства к брату Алана…
Она почти было решилась обсудить этот вопрос с матерью. Но та была так безмятежна, так уверена в счастье и благополучии своей дочери, что Динни не рискнула коснуться этой темы.
С отцом об этом говорить было тем более нельзя. Возможно, он смог бы дать дочери чуть более мудрый и глубокий совет, чем Мириам. Но сейчас ему не стоило волноваться из-за чего бы то ни было. Динни не могла подвергать даже малейшему риску его состояние, хоть оно и стабилизировалось с удивительной скоростью.
Она должна была разобраться сама…
И гораздо лучше будет, если она выйдет из этой ситуации победителем, останется без потерь, не впутывая в историю ни свою мать, ни отца, идущего на поправку.
С этой мыслью она и улетела обратно, в Глазго.
16
Бросив сумку в прихожей, Динни поспешила не наверх, а в ванную на первом этаже, так сильно ей хотелось принять душ и почувствовать себя дома.
Распахнув дверь в ванную, она обнаружила там Патрика.
Он был в голубых драных джинсах и босиком. Похоже, только что закончил бриться. Небольшим махровым полотенцем он старательно вытирал капельки воды со смуглого лица и торса…
– Э-э… привет! – выдавила из себя Динни.
– Привет, – ответил Патрик. – Уже вернулась?
– Как видишь. Не звонила, чтобы лишний раз никого не беспокоить.
Патрик не отвечал, пристально глядя на нее. Динни смутилась.
– Вообще-то я думала, что вы еще спите… – искренне сказала она.
Патрик улыбнулся и кивнул.
Хоть бы он перестал так на меня смотреть! – взмолилась про себя Динни.
Смесь простодушия и властности в его взгляде заставляли Динни забыть то, что в доме кроме них наверняка еще находятся ее собственный муж и жена Патрика.
И тут все окружающее перестало иметь значение. Расстояние между Патриком и Динни куда-то исчезло. Она почувствовала его губы на своих губах…
Прикосновение губ Патрика обожгло ее, тело словно заволокло сладким туманом. Когда Динни нашла в себе силы отодвинуться, ей было до жути неловко. Она боялась поднять на него глаза…
Но она все-таки посмотрела на него. В его глазах, на его лице она прочла растерянность.
Значит, он все-таки не такой испорченный, как ей уже начало казаться.
– Такая тесная ванная, – потерянно пробормотала Динни. И тут же почувствовала себя полной дурой.
– Да, правда. Смешно даже… – так же виновато сказал Патрик.
Куда девался опытный обольститель? Динни решила, что будет очень глупо, если она сейчас убежит из ванной, и принялась спокойно умываться. Может быть, Патрик сам уберется отсюда, ну или хотя бы наденет рубашку? Черт знает что такое.
