воспоминания? Нет, конечно нет. Он был слишком мал, чтобы запомнить происходившее в лагере. Алиса уже собиралась подойти к нему и спросить, как он себя чувствует, как ее подозвала группа мужчин, стоявших около противоположной стены.
Они, очевидно, были теми посетителями, ради которых так суетились на студии, и они явно хотели встретить бесстыдную Лукрецию фон Вольф. «Ну вот, — раздраженно подумала Алиса, — теперь я аттракцион для туристов». Она начала пробираться к противоположной стене через провода и сценическое оборудование.
Она почти дошла до края сцены и уже собиралась войти в затемненную рабочую зону, когда самый высокий из мужчин повернулся к ней лицом. Алиса остановилась как вкопанная, потому что воспоминания снова овладели ею. Комната в Освенциме, освещенная пламенем железной печи. Диван посреди комнаты, мужчины, похотливо наблюдавшие за ней, и запах сексуального возбуждения. И все это время высокий мужчина стоял у печи и смотрел на нее...
Мужчиной, наблюдающим затем, как Алиса пересекала студию, был Лео Драйер.
— Только потом я узнала, что Лео Драйер был одним из продюсеров фильма, — сказала Алиса, делая глоток кофе и смотря на лица окружавших ее слушателей.
— Вы знали его? — Люси не могла понять, почему эта встреча так взволновала Алису.
— Я знала его в Освенциме и Бухенвальде, — сказала Алиса. — Он был порочным человеком. Нас с ним связывала «история». Кажется, это так теперь называется.
— По этой причине он приехал в Англию? — сказал Лайам. — Чтобы найти вас?
— Он приехал не из-за меня, — сказала Алиса. — Он считал, что мы с ним выяснили отношения. Лео Драйер приехал в Англию из-за Конрада.
Позже Алиса не могла вспомнить, каким образом ей удалось сыграть свою роль и вернуться в гримерную. Она не знала, был ли доволен ею режиссер. Возможно, эту сцену надо было переснимать. Алиса думала только о той ночи, когда Лео Драейр зверски изнасиловал ее, — она помнила только сокрушительные удары в ее теле, снова и снова...
Когда дверь в гримерную открылась и Лео без стука вошел в комнату, Алиса нисколько не удивилась.
Но Лео был учтив, он пробормотал извинение за то, что потревожил ее, сказал о том, что хотел перекинуться парой слов со старым другом.
— Мы никогда не были друзьями, и я не имею никакого желания общаться с вами, — отрезала Алиса, впиваясь в Лео взглядом. — Чего вы хотите? Зачем вы пришли?
— Я здесь на законных основаниях, — ответил Драйер, прислонившись спиной к закрытой двери. — Теперь я занимаюсь инвестициями и вложил деньги в проекты студии «Ашвуд».
— Вы вложили деньги в Ашвуд?
— И очень много. Я плачу вам зарплату, моя дорогая, — ухмыльнулся Лео.
«Здесь есть какой-то подвох», — подумала Алиса и спросила:
— Почему вы вложили деньги в киностудию? Это рискованный бизнес.
— Я заинтересовался вами, — ответил Лео Драйер, а Алиса подумала: ерунда! Ты никогда никем и ничем не интересовался!
Через минуту она вежливо спросила:
— Не вы ли причастны к распространению слухов о том, что я шпионила для нацистов?
Лео улыбнулся.
— А вы мегера, — сказал он мягко.
— Так это вы распространяли эти грязные слухи, не так ли? Те истории?
— Тайное становится явным, — бесцеремонно ответил Лео. — Вы знали, что Нина умерла в прошлом году?
— Я не знала. Сожалею, — сказала Алиса.
— Она покончила жизнь самоубийством.
— Это очень грустно. Большая утрата для всех нас.
— Нина из-за вас покончила жизнь самоубийством, — сказал он. — Вы и Конрад стали причиной ее преждевременной смерти.
Драйер ухмыльнулся. Алису пробрала дрожь, эта ухмылка снова напомнила ей об Освенциме и «хрустальной ночи». Лео Драйер приехал в Англию — в Ашвуд — не из-за нее; он полагал, что рассчитался с нею в концлагере. И хотя он послал Конрада в Дахау, Конрад провел годы со своей возлюбленной музыкой, и Драйер знал это. И теперь Конрад снова давал концерты и снова был успешен. Драйер, должно быть, чувствовал себя обманутым: он считал, что Конрад уклонился от наказания, которое должен был понести. Алиса задавалась вопросом, почему Драйер не разобрался с Конрадом, когда тот был узником в Дахау. Но концлагеря были организованы по принципу автономных ячеек, и, даже если у Драйера были друзья в Дахау — ведь были же у него связи в Бухенвальде, — он, возможно, спасовал перед бюрократическими проволочками.
Знал ли Драйер, что сегодня Конрад будет на студии? Специально ли он приехал именно сегодня? Однако, независимо от истинных причин, по которым Драйер приехал в Ашвуд, его было необходимо как можно скорее вывести из студии. Алиса сказала, что они не могут говорить здесь, так как любой может войти в комнату и помешать им. И как будто в подтверждение ее слов дверь в гримерную открылась. Алиса и Лео Драйер обернулись и увидели в дверях Альрауне.
Его появление не должно было быть настолько неожиданным и пугающим, и комната не должна была начать заполняться волной страха.
Но лицо Альрауне было мертвенно-белым, а его глаза — чудовищные, огромные, как глаза демона, смотрящего из пещер ада, — сверкали с ненавистью. Алиса сразу поняла, что Альрауне помнил, кем был Драйер: он помнил, что этот человек нашел их в прачечной в тот день, что это он нес Альрауне через весь Освенцим и потом сидел рядом с ним в ужасной лаборатории Менгеля. Конечно, мальчик помнит Лео, думала напуганная Алиса. Если кого Альрауне и должен был помнить с тех лет, так это Лео Драйера.
Ненависть и ярость заполнили комнату. Алиса могла чувствовать их, она могла буквально осязать страх Драйера. Он боится ребенка, удивленно подумала она. Но Лео боялся Альрауне не из-за того, что тот знал о нем: Драйер боялся черной ненависти в глазах Альрауне. В течение ужасной секунды Алиса не знала, какое чувство овладело ею. Она могла думать только об одном: пусть Драйер испытает этот ужас. Пусть он испытает тот абсолютный страх, который владел ею в течение нескольких лет.
Алиса была поглощена этими мыслями секунд двадцать, но это было настолько сильное чувство, что она не осознавала происходящее. Очнувшись, Алиса бросилась вперед, чтобы увести Альрауне в главную студию, подальше от Драйера.
Но было слишком поздно. Альрауне бросился веред, Лео оступился, и ребенок оказался над ним. Что-то блеснуло в руке Альрауне, что-то острое... Потом он поднял это и вонзил прямо в глаза Драйера, сначала в один и затем в другой...
В течение нескольких минут в теплой, хорошо освещенной гостиной молчали. Свет от настольной лампы падал на лицо Алисы, заставляя ее волосы казаться более темными и сглаживая морщины на ее лице. Поэтому она казалась намного моложе своих лет. Но когда Алиса описала, как Альрауне напал на Лео Драйера, свет, казалось, отступил, и иллюзия юности исчезла.
— Я никогда не рассказывала тебе, что Альрауне сделал в тот день в Ашвуде, — сказала Алиса, пристально глядя на Майкла.
— Тебе и не надо было, — ответил Майкл. — Я сам догадался много лет назад. Но я никогда не мог понять, как тебе удалось тогда убедить всех в собственной смерти.
— Интересно, почему ты спрашиваешь, как это было сделано, а не почему? — заметила Алиса.
— Я понимаю, почему ты так поступила, — проговорил Майкл, обращаясь только к Алисе, как будто они были с ней наедине. Его голос был чрезвычайно нежен. — Конечно, я понимаю. Ты должна была защитить Альрауне.
— Он пережил такую большую трагедию, — сказала Алиса. — Он был вынужден смотреть на такие ужасные вещи... И у него было так немного... — Она развела руками, повторив жест Майкла. — У меня было только несколько минут, чтобы принять решение. Я могла позволить обвинить Альрауне в убийстве, или...
