— Несколько тысяч. Чертовски много, правда?
— Все изменится, когда эвакуация станет официальным мероприятием. На что мы, собственно, и рассчитываем.
— Как к лучшему, так и к худшему. Желаешь рискнуть?
— У нас есть план, — вмешалась Хоури. — Орудия от нас никуда не денутся, но мы оставим их на самый крайний случай. Сейчас незачем провоцировать Подавляющих — после всего, что мы с таким трудом достигли.
— Она права, — произнес Овод. — Тебе придется подождать, Ирина. По крайней мере, пока мы не эвакуируем тысяч сто. Тогда используй свое драгоценное оружие, если потребуется.
— Будет слишком поздно, — ответила Триумвир, поворачиваясь обратно к окну.
— Мы этого не знаем, — возразил Овод.
— Посмотри, — сказала спокойно Вольева. — Ты видишь, что там творится?
— Вижу что?
— Смотри туда, между двумя зданиями. Вон там, за пределами Дома Вещания. Зрелище того стоит.
Овод подошел к окну, Хоури последовала за ним.
— Я ничего не вижу.
— Твое заявление уже вышло в эфир? — поинтересовалась Вольева.
Он поглядел на часы.
— Да… да. Только что должно было выйти, по крайней мере, в Кювье.
— Значит, это первая реакция: пожар. Пока один, но я не сомневаюсь в том, что к концу вечера ситуация обострится. Люди напуганы. Они пребывали в страхе в течение месяцев, с того момента, как эта хрень появилась в небе. А сейчас узнали, что правительство систематически врало им в глаза. При данных обстоятельствах, я бы немножко рассердилась. А вы?
— Это ненадолго, — сказал он. — Поверь мне, я знаю людей. Когда они поймут, что есть путь к отступлению, и все что им надо делать — действовать рационально и следовать моим указаниям, беспорядки прекратятся.
Вольева улыбнулась.
— Или у тебя суперспособности, Овод, или неадекватное восприятие человеческой природы. Я надеюсь на первое.
— Занимайся своими машинами, Ирина, а я буду заниматься людьми.
— Давайте поднимемся наверх, — предложила Хоури. — На балкон. Оттуда лучше видно.
К тому времени, как они вышли на балкон, улицы уже были запружены электромобилями и вездеходами, чего обычно не случалось в такие дождливые вечера. Внизу, у подножия Дома Инквизиции, выстраивались полицейские фургоны. Овод наблюдал за тем, как офицеры спецотрядов, задевая друг друга броней, щитами и парализующими дубинками, забираются в кузова. Один за другим фургоны отъезжали — полиция направлялась в районы волнений. Другие машины образовали кордон вокруг здания, между ними поспешно воздвигали металлические ограждения с узкими вертикальными отверстиями, похожими на прорези.
С балкона все просматривалось весьма отчетливо. Дождь приглушал звуки города. Где-то раздавались взрывы, лязг столкнувшихся автомобилей, сирены и выстрелы. Это напоминало шум карнавала — не хватало только музыки. Давно не слушал музыку, подумал Овод.
Постепенно, несмотря на все усилия полиции, толпа наступала на Дом Инквизиции. Людей оказалось слишком много, и защитникам правопорядка оставалось только одно — не пустить демонстрантов в само здание. Несколько человек уже лежали на земле перед толпой, оглушенные гранатами или парализованные шокерами. Остальные пытались оттащить их в безопасное место. Один мужчина бился в эпилептическом припадке. Другой выглядел мертвым, или, по крайней мере, находящимся в глубоком обмороке. Овод знал, что полицейские могут перебить половину этих людей за считанные секунды, но пока лишь сдерживали их натиск.
Овод прищурился, вглядываясь в лица офицеров. Люди были напуганы не меньше, чем те, кого должны были успокоить. Очевидно, правительство хотело не допустить бойни и отдало соответствующие распоряжения.
Балкон окружали резные каменные перила. Овод подошел к ним, перегнулся и посмотрел вниз. Хоури последовала за ним. Вольева оставалась вне поля их зрения.
— Пора, — сказал Овод. — Мне пора лично поговорить с людьми. Тогда они узнают, что заявление — не подделка.
Он понимал, что ему достаточно крикнуть. Кто-нибудь услышит, даже если это окажется всего лишь один человек из толпы. Пройдет немного времени, и все посмотрят наверх. Возможно, люди узнают его прежде, чем Овод произнесет еще слово.
— Постарайся, — почти шепотом произнесла Вольева — Очень постарайся. От этого маленького шоу многое зависит.
Овод обернулся.
— Тогда ты пересмотришь свои планы?
— Я этого не говорила.
— Ирина, — вмешалась Хоури. — Пожалуйста, подумай. По крайней мере, дай нам здесь шанс.
— У вас появится этот шанс, — ответила Триумвир. — Прежде чем использовать орудия, я уведу их за пределы системы. Даже если Подавляющие смогут ответить, «Ностальгия» окажется единственной целью.
— Это займет какое-то время, не так ли? — спросила Инквизитор.
— Месяц, не больше. Конечно, я не ожидаю, что вы успеете за это время эвакуировать всю планету. Но если будете придерживаться графика — или, возможно, немного его ускорить — я могу подумать и о том, чтобы отложить использование орудий на подольше. Благоразумно, правда? Видите, я иногда бываю гибкой.
— Ты требуешь от нас слишком многого, — сказала Ана. — На поверхности мы можем хоть из кожи вон вылезти, но перевозить больше двух тысяч человек за один раз с низкой орбиты на «Ностальгию» просто невозможно. Это ситуация бутылочного горлышка, Илиа.
Казалось, она не заметила, что назвала ее настоящим именем.
— Если очень захотеть, можно не лезть в бутылку, — возразила Вольева. — Я предоставила тебе хороший стимул, не так ли?
— Например, Овода — верно? — парировала Хоури.
Упомянутый Овод обернулся и посмотрел на нее.
— Что там насчет Овода?
— Ей не нравится, что ты встал между нами, — ответила ему Ана.
Триумвир еще раз иронически хмыкнула.
— Нет. Это правда, — сказала Хоури. — Не так ли, Илиа? У нас с тобой были превосходные рабочие отношения, пока он не появился. Видимо, ты никогда не сможешь простить меня — или его — за развал нашей прекрасной маленькой команды.
— Не мели чушь, — произнесла Вольева.
— Я не мелю чушь, а только…
Но Триумвир быстро прошла мимо нее.
— Куда ты? — спросила Хоури.
Она остановилась, только чтобы ответить:
— А ты как думаешь, Ана? Обратно, на свой корабль. У меня много работы.
— С какой это радости он «твой»? Я думала, он «наш»!
Но Илиа решила, что разговор окончен. Некоторое время Овод прислушивался к ее шагам, стихающим в глубине здания.
— Это правда? — спросил он. — Ты действительно думаешь, что Ирина обиделась… из-за меня?
Но Ана ничего не ответила. После долгой паузы Овод повернулся к городу. Он оперся о перила и наклонился вперед, глядя на толпу и выстраивая сокрушительную речь, которую должен был произнести.
