до медицинского отсека, игнорировать изменения стало невозможно. Приходилось прилагать усилия, чтобы сохранять вертикальное положение. Хоури пришла к выводу, что легче и безопаснее всего — держаться поближе к одной из стен.
— Илиа?
К счастью, Вольева бодрствовала, поглощенная картиной сражения, которое развертывалось в призрачной сфере. Бета-копия присутствовала тут же. Пальцы слуги были соединены кончиками на уровне предполагаемого носа, образовав задумчивую пирамидку, словно робот размышлял над какой-то абстрактной проблемой. Возможно, так оно и было.
— Что такое, Ана? — прозвучал скрипучий голос Вольевой.
— Что-то с кораблем.
— Ага, я тоже чувствую. И Клавейн.
Хоури надела очки и посмотрела на них: больная женщина и седой мужчина, который терпеливо стоит у кровати. Они выглядели так, словно знали друг друга всю свою жизнь.
— По-моему, мы двигаемся, — сказала Хоури.
— Больше чем двигаемся, я бы сказал, — произнесла бета-копия. — Набираем скорость, не так ли? Местная вертикаль смещается.
Клавейн был прав. Когда корабль зависал на орбите, псевдогравитацию поддерживало вращение внутренних секций, и ее ось была перпендикулярна продольной оси судна. Но когда «Ностальгия по Бесконечности» приходила в движение, ускорение становилось дополнительным источником тяготения. На этот раз его вектор был направлен вдоль оси корабля, два вектора складывались, и равнодействующая образовывала некий промежуточный угол.
— Одна десятая «g», — добавил Клавейн, — или около того. Достаточно, чтобы местная вертикаль отклонилась на пять-шесть градусов.
— Никто не просил корабль двигаться, — сказала Ана.
— Думаю, он сам решил полетать, — усмехнулась Вольева. — Из-за этого и были толчки. Капитан немного засиделся на месте и подзаржавел. Верно, Капитан?
Но Капитан не ответил.
— И какого черта? — спросила Хоури.
— Думаю, из-за этого, — сказала Вольева, указывая на разбухшую сферу.
На первый взгляд, там ничего не изменилось. Оставшиеся орудия из Тайника по-прежнему были хорошо видны, как и устройство Подавляющих. Однако Хоури заметила значок, которого в прошлый раз не было. Он стремительно ворвался в зону сражения под острым углом к эклиптике, словно пришел из межзвездного пространства. За ним выстроился пучок мигающих цифр и символов.
— Корабль Клавейна? — спросила Хоури. — Но это невозможно. Мы ожидали его через две-три недели…
— Значит, ошиблись, — сказала Вольева. — Верно, Клавейн?
— Теряюсь в догадках.
— Фиолетовое смещение падало слишком быстро, — продолжала Илиа. — Но я решила, что сенсоры врут. Ни один корабль, способный на межзвездные перелеты, не может так быстро сбрасывать скорость. Однако…
— Он смог, — закончила за нее фразу Ана.
— Ага. Вместо того чтобы явиться сюда через месяц… Ему хватило двух-трех дней, а то и меньше. Блестяще, Клавейн, мои поздравления. Как ты ухитрился, могу я спросить?
Бета-уровень покачал головой.
— Не знаю. Этот фрагмент стерли из моей личности, прежде чем отправить сюда. Но я попробую рассуждать, так же как и ты, Илиа. Может, корабль моего оригинала оснащен более мощным двигателем, чем любой из двигателей Объединившихся. Или у него есть нечто подозрительно похожее на устройство, которое позволяет контролировать инерцию. Выбирайте. В любом случае, это не самые хорошие новости, верно?
— Хочешь сказать, что Капитан видел его корабль? — спросила Хоури.
— Можешь не сомневаться, — ответила Вольева. — Все, что вижу я, видит и он.
— Так зачем мы двигаемся? Разве Джон не хочет умереть?
— Не так, как могло показаться, — сказал робот. — И не сейчас. Судя по траектории, мы направляемся в пространство Ресургема, верно?
— Мы будем там примерно через двенадцать дней, — подтвердила Илиа. — Свинство… слишком много, чтобы от этого была хоть какая-то польза. Конечно, это зависит от ускорения. Если Капитан так и будет держать одну десятую «g»… в чем нет необходимости, в конце концов… При одном «g» «Ностальгия» могла бы обогнать Клавейна дня на два.
— И чего в этом проку? — спросила Хоури. — Там мы точно так же уязвимы, как и здесь. В конце концов, он нас догонит. Куда бы мы ни двигались.
— Я бы не сказала, что мы беззащитны, — сказала Вольева. — У нас остались тринадцать орудий, и мы можем использовать их. Я не понимаю, за каким чертом Капитану понадобился Ресургем, зато другое очевидно: процесс эвакуации намного упрощается. Или я не права?
— Думаешь, Капитан, наконец-то решил нам помочь?
— Не знаю, Хоури. Я признаю это, как определенную теоретическую вероятность, вот и все. В любом случае, Овода лучше оповестить.
— Что ему сказать?
— Чтобы пошевеливался. Горлышко бутылки может стать чуть пошире.
Глава 34
Внутри цилиндрического экрана, установленного на мостике «Зодиакального Света», появился мерцающий силуэт. Клавейн, Ремонтуа, Скорпио, Кровавый, Круз и Фелка сидели полукругом перед проектором, наблюдая, как жемчужное пятно приобретает очертания человеческого тела.
— Ну, — сказала бета-копия Клавейна. — Вот я и дома.
Глядя на собственное отражение, перевернутое слева направо, Клавейн испытывал неприятное чувство. Неправдоподобное спокойствие скрадывало все естественные асимметрии его копии. Клавейн не любил симуляции, особенно собственные. Он терпеть не мог, когда его передразнивают — и тем более передразнивают точно. А может быть, ему просто льстила та легкость, с которой его сущность воплощалась в ансамбле бессознательных алгоритмов?
— А тебя порезали, — сказал Клавейн своей копии.
— Извини?
Ремонтуа склонился к экрану и заговорил:
— Вольева стерла часть тебя, причем не маленькую. Это грубая работа, она бросается в глаза, но сказать, что именно произошло, мы пока не можем. Очень вероятно, Вольева просто уничтожила некоторые блоки памяти. Пока остаются какие-то сомнения, нам придется обращаться с тобой, как с потенциальным носителем вируса. Это значит, что ты будешь на карантине, пока не завершится обследование. Твои воспоминания не соединят с воспоминаниями Клавейна, так как риск заражения слишком велик. Тебя заморозят, превратят в неизменную структуру воспоминаний и заархивируют. Можно сказать, ты умрешь.
Бета-копия смиренно пожала плечами.
— Надеюсь, до этого я еще немного послужу, верно?
— Ты что-нибудь выяснил? — спросил Скорпио.
— Думаю, да, и немало. Правда, я не могу точно сказать, какие из моих воспоминаний настоящие, а какие внедренные.
— Разберемся, — сказал Клавейн. — Просто расскажи нам, что ты выяснил. Капитан корабля — действительно Вольева?
