тридцатой. Прошло полминуты. Затем минута.
Корабль Клавейна по-прежнему оставался на экране.
Ничего не случилось.
Глава 36
Потом она снова услышала его голос — спокойный, вежливый, почти извиняющийся:
— Я знаю что ты пыталась, Илиа. Но неужели мне не пришло бы в голову, что ты попытаешься воспользоваться орудиями?
— Что… ты… с… сделал?
Двадцать секунд растянулись в вечность.
— На самом деле — ничего, — сказал Клавейн. — Просто велел орудию не открывать огонь. Они наша собственность, Илиа, а не твоя. Разве тебе никогда не приходило в голову хоть на секунду, что мы могли предусмотреть подобную ситуацию?
— Врешь, — сказал она.
В голосе Клавейна появилось удовлетворение, словно он заранее знал, что Илиа потребует доказательств.
— Могу показать еще раз, если хочешь.
Он предложил ей обратить внимание на орудия из Тайника, брошенные против Подавляющих.
— Видишь вот то, что ближе всех к останкам Руха, хорошо? Сейчас оно прекратит огонь.
Это был переломный момент. В течение часа первые волны штурмовиков Клавейна оказались в непосредственной близости от «Ностальгии по Бесконечности». Он наблюдал за процессом с удаления в десять световых секунд. Наверно, так чувствует себя генерал на вершине холма, оглядывая свои армии в бинокль — с вершины, куда не долетает яростный шум и грохот сражения.
— Неплохой трюк, — сказала Вольева.
— Никаких трюков. Просто меры предосторожности — наверно, ты ничего такого не предполагала? Это наши орудия, Илиа. Подумай серьезно.
— Сигнал?
— Кодированный выброс нейтрино. Ты не сможешь ни блокировать его, ни рассеять, так что даже и не пытайся. Все равно не выйдет.
Следующего вопроса Клавейн не ожидал. Пожалуй, Вольеву все-таки не стоило недооценивать.
— Все ясно. Но если есть способ заставить их прекратить огонь… По-моему, должен быть способ их уничтожить.
Временная задержка составляла двадцать секунд. И еще одна, чтобы придумать подходящий ответ.
— И что это мне даст, Илиа? Я бы уничтожил то, зачем пришел.
Еще двадцать секунд.
— Не обязательно, Клавейн. Ты бы мог просто пригрозить, что уничтожишь их. Я полагаю, зрелище будет захватывающим — независимо от способа. На самом деле, мне даже предполагать не надо. Я уже видела, как это происходит. Действительно впечатляющее зрелище. Почему бы тебе не пригрозить, что ты взорвешь одно из орудий? У меня еще есть несколько штук на борту. И посмотрим, к чему это приведет.
— Не стоит подбрасывать мне такие идеи.
— Почему бы нет? Потому что ты можешь их осуществить? Я так не думаю, Клавейн. Ты можешь заставить их прекратить огонь И больше ничего. Я уверена.
Она завела его в ловушку. Теперь Клавейну оставалось только следовать за ней.
— Есть…
— Тогда докажи. Пошли сигнал самоуничтожения одному из орудий, что разбросаны по системе. Почему бы тебе не уничтожить то, которое ты уже остановил?
— Потому что это бессмысленно — просто ради доказательств разрушать то, что нельзя восстановить.
— Клавейн, это очень сильно зависит от того, что именно ты хочешь доказать.
Лгать было бесполезно. Клавейн вздохнул. Казалось, с плеч свалился огромный груз.
— Я не могу уничтожить ни одного.
— Отлично… — промурлыкала Вольева. — Переговоры должны вестись честно, ты понимаешь. Скажи мне, можно ли вообще разрушить орудия издалека?
— Да, — сказал он. — Есть код, уникальный для каждого.
— И что?
— Эти коды мне неизвестны. Я подбираю их, пытаюсь подобрать.
— Значит, со временем ты можешь их вычислить?
Клавейн почесал бороду:
— Теоретически — да. Но не спеши их защищать.
— Значит, поиски продолжаются?
— Но ведь они мне нужны, верно?
— А мне и искать не надо, Клавейн. У меня есть свои собственные системы самоуничтожения — на каждом орудии, полностью независимые от чего-либо, что могли изначально установить твои люди.
— В благоразумии тебе не откажешь, Илиа.
— Я просто очень серьезно отношусь к своей работе. Как и ты.
— Не спорю.
— И что мы имеем? Как ты понял, я все еще не собираюсь отдавать их тебе. И у меня до сих пор есть другие орудия.
Клавейн максимально увеличил изображение. Вокруг корабля Вольевой плясали огненные вспышки. Список потерь был уже открыт — пятнадцать гиперсвинов Скорпио, убитые бортовыми оборонительными орудиями Вольевой. Они погибли прежде, чем вошли в тридцатикилометровую зону звездолета. Другие штурмовые группы продвинулись дальше, одной даже удалось достичь корпуса. Однако, каков бы ни был исход кампании, обойтись без крови уже не удалось.
— Я знаю, — сказал Клавейн и отключил связь.
Управление «Зодиакальным Светом» перешло к Ремонтуа. Клавейн подготовил один из последних летательных аппаратов, оставшихся в ангаре звездолета — шаттл из флотилии Хи. Клавейн узнал арки и полосы боевой раскраски баньши, которые вспыхивали и пульсировали при движении, словно оживали. Бывшее гражданское судно — небольшое, с осиной «талией», легковооруженное. Но это был последний шаттл, на борту которого находилась установка для контроля инерции, поэтому Клавейн предпочел придержать его. Возможно, в глубине души он всегда подозревал, что захочет присоединиться к сражению. Это суденышко окажется на месте чуть больше чем через час.
Уже одетый в скафандр, Клавейн шел по шлюзу-трубопроводу, который вел к люку шаттла, одиноко припаркованного в ангаре, когда кто-то взял его за руку.
— Клавейн…
Он обернулся, прижимая к себе шлем.
— Фелка?
— Ты не сказал мне, что собираешься покинуть корабль.
— Просто не хватило духу.
Она кивнула.
— Я бы попыталась тебя отговорить. Но я понимаю. Ты должен.
Клавейн кивнул, ничего не сказав.
— Клавейн…
— Фелка, мне очень жаль, что…
