прибыли в Игори, Левин заказал рыбу под маринадом и по способу приготовления узнал в поваре своего ученика. Позднее нашего приятеля возвели в привилегированную категорию… Помнишь, как он расхаживал вместе с инженерами, модно одетый? Конечно, протекцию оказал ему ученик, который решил самолично побаловать мастера маринованной рыбой.
– Рыба не удавалась Брижерону, – заметил сержант. – Грабители и убийцы хорошо готовят мясо, зажаренное на вертеле или на решетке, да и то лишь по английскому рецепту. На рыбе специализируются жулики и барыги. Великий Левин безошибочно определял, у какого преступника к чему талант. Куриный бульон и отварную говядину никто вам не приготовит лучше, чем шантажист, зато сдобное печенье и пирожные с кремом и со взбитыми сливками быстрее всех осваивали карманники и сутенеры.
После этой поучительной лекции нас отправили в камеру.
– И когда же ты сообразил, что Одноглазого следует искать на групповом снимке? – озадачил я вопросом Альфонса Ничейного.
– В «Лохани», когда Левин подошел к нам, я поинтересовался, кому он обязан переменой своей участи. Он ответил, что в Игори находится его ученик, который и взял учителя под свое покровительство.
– Как же, как же, помню этот разговор!
– Тогда-то мне и вспомнилась фотография в книге, изображающая Левина в кругу учеников. Стоило взглянуть еще разок, и я сразу же узнал одноглазого инженера.
– Что могло случиться с Турецким Султаном? Ведь ему давно следовало бы объявиться в Марокко.
– Не знаю. Как-то подозрительно…
– Вот то-то и оно: чтобы Турецкий Султан да не был подозрителен!
– Как ты думаешь, маркиз уже прочел письмо? – спросил я Альфонса чуть погодя.
– Даже если и прочел, боюсь, это нам не поможет.
– Что ты имеешь в виду?
– Наверное, в Игори творятся такие гнусности, что их, как выразился генерал, постараются «затушевать» и в таком случае неизбежно пожертвуют нами. Сообщение Дюрона не примут к сведению, а нас сошлют куда-нибудь к черту на рога.
Неужто Альфонс, ткнув пальцем в небо, опять попал в точку?…
3
Затем мы предстали перед комендантом форта. Просторный кабинет был битком набит офицерами: генералы, полковники, капитан спаги, флигель-адъютант губернатора – все, кто на данный момент находился в Марокко, собрались, чтобы поглазеть на нас.
– Этого коренастого субъекта приведите тоже! – распорядился комендант.
Значит, Хопкинс тоже здесь.
– Парни вы отчаянные. Переполошить всю армию… За это и ответите!
К нам подступил некий лейтенант.
– Где та девушка, что еще в Колом-Бешаре была с вами?
– Этого мы не можем сказать, господин офицер, – ответил Альфонс Ничейный. – Даже имени ее не вправе открыть.
– Не пытайтесь втирать очки! – погрозил нам кулаком офицер. – Ваш сообщник во всем сознался.
Стреляных воробьев на мякине не проведешь. Хопкинс, видишь ли, сознался! А уж тем более «во всем».
Аккурат в этот момент его и ввели. Судя по всему, нашего сообщника пытались обработать: нос и губы у него были распухшие.
Однако как он обставил свое появление!.. Приподнял кепи, улыбнулся во весь рот:
– Ваш покорный слуга!
– Как вы ведете себя, рядовой? – призвал его к порядку комендант.
– Благодарю за любезный вопрос, господин комендант.
Спятил он, что ли?
– Ах ты, каналья! Строишь из себя психа? – наскочил на него лейтенант.
– Помилуйте, о чем вы? Я гражданское лицо, и в заключении меня держат незаконно.
К разбушевавшемуся лейтенанту подошел коллега.
– Видите ли, похоже, здесь и в самом деле недоразумение. Задержанный, судя по всему, действительно из штатских, так как Тор числится у нас среди легионеров второй роты…
– Вы тоже причисляете себя к гражданским лицам? – обратился к нам комендант.
– Никак нет, господин комендант…
– Где барышня? – Лейтенант угрожающе взмахнул хлыстом.
– Не советую грубо обращаться с нами, господин лейтенант, – почтительно вмешался я. – Потом вам же боком выйдет.
– Что-о? Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?… – зашелся было лейтенант, но его остановил какой-то майор, который, видать, извлек урок из промашки с Хопкинсом.
– Как еще прикажешь обращаться с вами, бандитское отродье?
Не успел я ответить на вопрос, как распахнулась дверь и вошел маркиз де Сюрьен.
Глава четырнадцатая
1
Его высокопревосходительство собственной персоной: щеки горят, на лице сложная смесь чувств – гнев, радость, гордость…
Присутствующие дружно щелкнули каблуками.
Маркиз прошелся, пристально всматриваясь в нас троих, затем обратился к офицерам.
– Господа! Где бы ни зашла речь об этих людях, хочу, чтобы вы отзывались о них как о самых мужественных, самоотверженных и преданных солдатах республики!..
Все растерянно застыли в молчании, лишь Хопкинс чуть слышно буркнул себе под нос:
– Нечего меня в солдаты записывать, я человек штатский…
– Приказываю далее, – повышенным тоном продолжил маркиз, – чтобы во всех армейских подразделениях завтра были названы перед строем имена этих троих людей, которым я с радостью жму руку. – Он поочередно удостоил рукопожатием каждого из нас. – Адмирал де Сюрьен всегда будет горд этой честью.
Такой уж он был человек: без малейших колебаний поставит к стенке труса или лентяя, зато никто не ценил солдата за верную службу выше, чем он.
Альфонс Ничейный сделал шаг вперед и замер по стойке «смирно».
– Слушаю вас!
– Ваше высокопревосходительство, покорно благодарим за добрые слова, но мы всего лишь выполнили свой долг, как и положено солдату.
– Эти парни, – повернулся маркиз к офицерам, – разоблачили гнуснейшую измену и выполнили самый трудный воинский приказ, какой только можно себе вообразить. Прошли огонь и воду, лишь бы доставить
