Никто не рискнул начать драку в таких условиях. Солдаты ускакали, а мы тоже постарались уйти. Разница между нами была в том, что они могли найти укрытие на ферме, а нам приходилось оставаться в открытом вельде.
Ночь, которая наступила, была самая ужасная из всех. Наш проводник заблудился; мы шли по лодыжку в грязи и воде, наши бедные ослабленные лошади спотыкались и скользили на каждом повороте; дождь хлестал по нам, а холод был ужасен. К полуночи к дождю добавился снег. Мешок от зерна, который был на мне, застыл на моем теле, как кираса, и, я думаю, что если бы мы не продолжали из последних сил двигаться, то просто умерли бы. Мы прошли два года войны, но той ночью мы были ближе всего к отчаянию. Час за часом мы шаг за шагом продолжали свой путь, и я слышал стон людей, от которых раньше не слышал ни одной жалобы, потому что холод терзал их плохо защищенные тела. Той ночью мы потеряли четырнадцать человек, и я не знаю, остались ли они живы, потому что ничего больше от них не слышал.
Мы также потеряли большое количество лошадей, и я помню, как периодически натыкался на их трупы. Мы продолжали идти до рассвета, собрав последние силы, и затем произошло настоящее чудо — мы добрались до пустой фермы и нашли там убежище от непогоды, набившись в комнаты и сараи, и были там до рассвета, еще дрожа, но понемногу отходя от ужасов этой ночи. Когда рассвело, оказалось, что пятьдесят или шестьдесят лошадей пали этой ночью и лежали снаружи. Моя маленькая чалая была пока жива, но лошадь моего дяди пала, и он вместе в тридцатью или сорока другими стал пехотинцем (поскольку почти у каждого их пересекших Оранжевую было не по одной лошади, число вынужденных пехотинцев не соответствовало числу павших лошадей). Этот дождь оставил нам такие воспоминания, что мы стали называть друг друга «людьми большого дождя» (ди грут ринт керелс), чтобы выделить тех, кто прошел это испытание, от тех, кто его не прошел. Лично я за все время войны не испытывал ничего более тяжкого.
День был холодным и ветреным, но дождь прекратился. Мы сломали все, что могло гореть — рамы, полы, мебель — и развели огонь, чтобы согреться и высушить одежду. К полудню Смэтс приказал нам идти на другую ферму, в восьми или девяти милях от этой, где, как сказал ему один местный, был большой запас фуража для лошадей.
Отставших никто не искал, потому что сил на это у нас не было.
Мы тащились по затопленной стране, четверть из нас были пешими, а остальным скоро грозила та же участь, поскольку сменить лошадей было негде.
Оказалось, что эта ферма тоже оставлена хозяевами, но там было достаточно места для того, чтобы все поместились. Там был также большой запас овса и овцы, которых мы зарезали, так что, хотя снова начался дождь, мы, наконец, провели ночь в комфорте.
Хотя мы сумели избежать застав, стоявших на нашем пути и уйти от преследователей, мы еще не были вне опасности, поскольку местные сказали нам, что дальше на юг каждая дорога, долина, и проход были блокированы английскими войсками. Это означало, что они снова пытались вытеснить нас из Капской колонии, но, учитывая, сколько англичан находится в нашем тылу, мы могли только двигаться вперед. Следующим утром мы продолжили путь, и этот день (17сентября 1901 года) оказался богат на приключения.
Наша дорога шла на юг по длинной долине. Небо было ясное, и солнце, теплое и яркое, светило впервые за много недель, так что люди снова были в хорошем настроении, хотя другого повода для оптимизма у них не было.
Как боевая единица, мы представляли жалкое зрелище. Впереди ехали те, кто сохранил лошадей, за ними шли остальные, похожие на огородные пугала. Они шли группами по два-три человека, неся седла на плечах, а самыми последними шли раненые под опекой своих товарищей.
Однако, солнце сияло после дождей и холодов и мы шли, как надеялись, вперед. После нескольких миль пути Смэтс приказал нам, «Пятерке денди», выдвинуться вперед и вести разведку, поэтому те из нас, у кого остались лошади, поехали вперед с такой скоростью, на которую были способны наши измученные животные. Когда мы добрались до выхода из долины, где она расширялась и переходила в открытый вельд, к нам от придорожного дома подбежал голландский фермер и хриплым от волнения голосом сказал, что ниже нас ждет английская конница. По его словам, у англичан были легкие пушки и пулеметы, их общее число было около двухсот человек при более чем трехстах лошадях и мулах. Все это оказалось верным.
Эдгара Данкера послали назад, чтобы сообщить об этом, и скоро он возвратился с генералом Смэтсом, которого сопровождал коммандант ван Девентер и дюжина мужчин. Генерал Смэтс решил напасть на англичан, и я слышал, как он сказал, что, если мы не получим этих лошадей и боеприпасы, для нас все будет кончено. Он приказал ван Девентеру вместе с «Пятеркой денди» и людьми, которые были с ним, уточнить расположение англичан, а сам остался на месте, чтобы дождаться остальных коммандос. Мы отправились немедленно и через несколько минут достигли берегов небольшой речки, которую перешли. На другом берегу были заросли деревьев с покрытыми шипами ветками. Обходя их, мы едва не столкнулись с группой английских солдат, числом в пятнадцать-двадцать человек, которые не спеша направлялись в нашу сторону. Большинство наших людей было еще за деревьями, но четверо или пятеро уже вышли из-за зарослей, и, когда мы спрыгнули с лошадей, солдаты были на расстоянии не более десяти ярдов от нас. Открыв огонь, мы сбили нескольких, остальные развернулись и поскакали по дороге. Здесь я выпустил последние свои два патрона, и моей первой мыслью было подбежать к убитому солдату и взять его патронташ и винтовку, бросив свою, уже ржавую, поэтому я вскочил на кобылу и бросился их преследовать.
Лошади у англичан были в намного лучшем состоянии чем наши, но солдаты задержались в узком проходе, поэтому мы снова смогли приблизиться к ним и с седла застрелить еще двух или трех.
В теснине сам ван Девентер и с ним полдюжины людей отошли к холму, с которого удобно было вести наблюдение, а остальные, числом около двадцати человек, гналась за патрулем в сторону низкого каменного хребта вниз по дороге.
Они немного опередили нас и, оставив своих лошадей, полезли на скалы. Мы уже не могли отступать по открытой долине и нам оставалось только идти за ними.
Прежде, чем мы достигли скал, солдаты открыли по нам огонь почти в упор, и, что было еще хуже, по нам стала стрелять горная пушка, которая была в тридцати ярдах от нас, а рядом начал стрелять пулемет.
Горная пушка была так близко, что облака дыма из е ствола почти накрывали нас, но снаряды из нее летели куда-то далеко. Вне всякого сомнения, англичане не ожидали нашего появления вслед за патрулем, поэтому открытый ими огонь был неприцельным. Только трое из нас и несколько лошадей упали прежде, чем мы достигли подножия скал и, следуя примеру англичан, бросили лошадей и полезли на скалы, оказавшись вскоре в нескольких футах от преследуемых и еще нескольких, которые были там раньше нас.
Теперь, когда мы могли видеть окружающую местность, мы с удивлением обнаружили английский лагерь на расстоянии броска камня, который гудел, как растревоженный улей. Офицеры отдавали приказы, из палаток выпрыгивали солдаты, которые бежали в разные стороны, чтобы занять свои позиции.
Мы оказались в очень сложном положении — наши не могли нам помочь, и мы фактически оказались на краю английского лагеря, перемешавшись с английскими солдатами, а англичане, оправившись от неожиданности, уже стали обстреливать равнину из орудий и винтовок. К счастью, генерал Смэтс поторопил коммандо, и через несколько минут наши открыли огонь с холма, возвышавшегося в тылу англичан, тем самым не давая им покончить с нами, поскольку теперь они сами должны были укрыться.
Ближняя к нам сторона лагеря шла примерно параллельно скалам, на которых мы находились, поэтому мы смогли сформировать линию фронта, заняв позиции на расстоянии двух-трех ярдов друг от друга, а остальные охватывали лагерь полумесяцем. Мы вместе с молодым трансваальцем по имени Маллер лежали с краю, где скалы обрывались, и отсюда хорошо видели горное орудие, которое обстреливало наше коммандо. Стрелять по нам они не могли, так как могли задеть своих, и в любом случае они не имели представления о том, что мы находимся так близко от них, потому что продолжали спокойно обстреливать наших, которые были в шестистах метрах за нашей спиной. Заряжающим был высокий человек, который подавал снаряды трем другим. Я выстрелил в него, и он, повернувшись, опустился и остался сидеть около колеса, где я после сражения нашел его мертвым. Трое других побежали в лагерь. В одного я выстрелил, и он упал мертвым, еще одного застрелил Маллер, но третий скрылся среди палаток. Избавившись таким образом от орудийного расчета, мы занялись другой задачей. Место, в котором мы находились, было грядой
