– Чая? – механически повторил он.
– Что вы имеете против чая? Он ведь не козье молоко. И не кофе.
– Ладно, пусть будет чай.
Последовав за Энни на кухню, он поставил бутылку на стол и, пока она зажигала фонарь, занялся плитой.
– Некоторые угольки еще тлеют, так что плита еще не совсем погасла – как говорится, еще волочит.
– Волочит?
– Ну да, то есть вроде бы уже скончалась, но еще не поздно ее вернуть к жизни.
Наблюдая за тем, как он разжигает огонь, она вынуждена была признать, что он действительно не выглядит пьяным, хоть его поведение и кажется несколько необычным. Должно быть, на него что-то нашло, решила она, и скорее всего причина в ноге. Мужчины странно реагируют на свои недуги. В отличие от большинства женщин, которых она знала, они считают, что если с их организмом что-то неладно, так они уже не совсем полноценны. А Хэп, который столько лет жил активной жизнью рейнджера, переносит это вдвойне болезненно.
В кухне было довольно холодно, но он, казалось, этого не замечал. Она сидела, энергично терла руки и никак не могла дождаться, когда же станет тепло. В конце концов, не выдержав, она встала из-за стола и принялась ходить по кухне, доставая и выставляя на стол все необходимое – металлическую коробку с чаем, чайничек для заварки, чашки и сахарницу. Затем, налив в металлический чайник воды из ведра, она с надеждой спросила:
– Ну как, дело движется?
– Вроде бы.
Хэп выдвинул задвижку дымохода и, то открывая, то закрывая дверцу плиты, терпеливо раздувал огонь. И наконец Энни увидела первые языки пламени. С помощью ножа она сняла с коробочки крышку и заглянула внутрь. За эти три с лишним года чай высох до такой степени, что стал хрупким и ломким, легко рассыпаясь в порошок. Надеясь, что горячая вода сможет его оживить, она положила в фарфоровый чайничек три полные ложки чая.
– Дать вам хлеба с джемом к чаю?
– Как хотите.
Хэп поставил чайник с водой на плиту и сел за стол.
– А я и не знал, что джем хранится так долго, – сказал он, глядя на полную банку.
– Ну что вы, эту банку привезла мне Мэри – я имею в виду миссис Уиллетт. Пока вас не было, мы выбросили все, что было на полках.
– И мясные галеты тоже?
– Нет, она взяла их с собой – хотела попробовать дома. Когда я сказала, что вы отдали за банку целый доллар, она просто не позволила ее выкинуть.
– В таком случае я ни за что не ручаюсь, Энни, – пробормотал он, качая головой. – Возможно, вы видели своих соседей в последний раз, и вам придется вспахивать поле одной.
– Клянусь вам, Хэп, я ее предупреждала. Но она была уверена, что сможет каким-то образом обработать консервы и сделать их съедобными.
Свет фонаря зажег вокруг волос Энни мерцающий ореол, придавая ее облику почти неземную красоту. Глядя на нее, он забыл и об Аманде Росс, и о Клее Макалестере, и обо всем остальном. Энни слишком еще молода, слишком хороша собой, чтобы заживо похоронить себя. Как бы ей плохо ни приходилось эти три года, что бы с ней ни случилось, трудно поверить, что все умерло в ее душе. Что-то живое в ней обязательно должно остаться. И сейчас ему больше всего на свете хотелось быть тем человеком, который сможет разбудить в ней это живое.
– Что с вами, Хэп?
– Со мной? Ничего.
– Но у вас такое странное выражение лица.
– В самом деле?
– Ну да.
– Просто я думал, как здесь у вас хорошо и как было бы славно жить в подобном месте. Я представил себе: уютный дом, муж, жена, пара детишек – так оно ведь и должно быть, – мечтательно проговорил он.
– Да, но так, к сожалению, не всегда бывает, а если и бывает, то ненадолго.
– Мне, наверно, никогда до конца не понять, сколько я потерял, прожив жизнь один. Вы-то, по крайней мере, имели все это, пусть даже и недолго.
– Слишком недолго, – вздохнула она и без всякой паузы произнесла, резко меняя тему разговора: – Между прочим, послезавтра Рождество.
– Я знаю, Энни, но для меня Рождество не так уж много значит.
– Да, вы говорили об этом.
– В те времена, когда мы были вместе – Клод и другие мои братья, – все было иначе. Тогда мы отмечали все праздники. А потом, после войны, особенно с тех пор, как умерла мама, все потеряло смысл. – Хэп помолчал, а затем более обыденным тоном продолжал: – Ну а когда я нашел Клея, он, конечно, был еще совсем мальчишкой, но таких дикарей, как он, я и среди индейцев редко встречал. Так что, сами понимаете, отмечать Рождество Христово с мальчишкой, который верит, что волки могут разговаривать, по меньшей
