красивых слов, сколько не говорил за свою жизнь ни двум женам, ни многочисленным любовницам. Расставание прошло в духе мексиканского сериала: слезы, жаркие ласки и клятвы 'ждать-вернуться'.
Со спокойным сердцем Вадим уехал из Приморска. По дороге он решил для себя, что такой 'финт ушами' будет последним. Статью за совращение малолетних еще никто не отменял, тем более, в его положении это могло закончиться крахом не только замечательного настоящего, но и блестящего будущего. Поэтому спокойный телом и душой, он убрал случившееся на задворки памяти. Вернулся в Киев. Приморское приключение настолько привело Вадима в состояние душевного равновесия, что скандал, устроенный женой в честь возвращения 'блудного мужа', совершенно его не затронул.
Время шло, но странным образом, девочка Аня и ее подружки не забывались, а наоборот, с каждым месяцем становились все отчетливей в памяти Вадима. Чувство удовлетворения постепенно стерлось, на смену ему начал тлеть уголек нового желания: все повторить. И не с одной, а с двумя или тремя…
Вадим поначалу гнал прочь соблазнительные сцены. Глушил их размышлениями о возможных последствиях в случае провала. Но к зиме уголек превратился в жаркий костер и не давал уснуть по ночам. Он попытался загасить его алкоголем, 'девочками по вызову', но быстро убедился, что поступает неправильно. От водки болела голова и печень, а приезжавшие 'куклы', какими бы красивыми они ни были, вызывали только одно желание: оторвать какой-нибудь из них ручки-ножки. Как в глубоком детстве он ломал розовые пластмассовые тела китайских 'барби' и 'синди' своей младшей сестры.
Поразмыслив на трезвую голову, Вадим пришел к выводу, что совершенно напрасно запугал себя. В Приморске его никто в лицо не знал, а первый приезд, если и заметили, то скорее всего событие давно выветрилось из памяти соседей, которых он даже тогда и не видел. Поэтому, если приехать туда снова, но не на своей машине… Остановиться не в доме покойного дядьки, а где-нибудь на берегу, или в городке по соседству. Нет, это не подходило. Ездить туда-сюда, возить девчонку. Нет. Лучше на месте. И не на пару дней, а на целую неделю или две. Так, чтобы опустошиться до самого дна. Вымотаться и успокоить душу с телом до следующего года.
Приняв решение снова съездить в Приморск, Вадим успокоился. Задолго до наступления долгожданного лета он принялся готовиться к отпуску. На чужое имя был приобретен белый 'фольксваген' и сделаны к нему левые номера. Потихоньку закупались недорогие, но эффектные подарки для девчонок, в голове составлялся список продуктов и алкоголя, который следовало взять с собой. Была приобретена отличная палатка, биотуалет и множество всевозможных туристических аксессуаров, призванных облегчить жизнь одинокому мужчине на берегу моря.
Самым сложным оказалось выстроить свой график так, чтобы попасть в Приморск летом. Еще повезло, что папаша жены подарил ей на день рождения крутой круиз по всему земному шару. Тесть с тещей видели, что отношения в семье снова накалились и решили помочь, дав любимой доченьке отдохнуть. Вадим не возражал, но в приступе конспирации заказал себе на время путешествия жены поездку в один из Моршинских санаториев. Даже побывал там. Два дня погулял в парке, попил водички и под покровом ночной темноты свалил обратно в Киев.
Чувствуя себя, как минимум, Джеймсом Бондом, Вадим поехал не на свою виллу, а на съемную квартиру. В ней хранилась туристическая экипировка и подарки. На соседней улице, за проволочной сеткой маленькой стоянки, ждал своего часа белый 'фольксваген'. Выспавшись, он загрузил машину и помчался в Приморск. Был там к следующему утру.
Миновав доставшийся в наследство дом, Вадим вскоре выехал из поселка и, отъехав с километр дальше вдоль берега, остановился в маленьком лесу. До моря было метров двести. Место он нашел удачное: ложбину меж двумя холмиками, поросшими кустарником и деревьями. Там он и расставил свою сине-белую палатку. Разложив вещи, немного перекусив, Вадим достал специально купленный для такого общения телефон. Набрал номер девчонки. Существовала вероятность, что он давно не работает, но все оказалось проще и почти неузнаваемый в первый момент девичий голос ответил:
— Кто это? Алло!
'Врачи'
Под утро Вальке стало хуже. Приступы кашля раздирали покрасневшую от горчичника грудь мальчика, столбик ртути в градуснике за пару минут взлетел до 37.8. Не выспавшаяся злая баба Саша постояла над 'кхехекающим' внуком, пошлепала в гостиную. Валька услышал, как пропикали кнопки набора, и баба Саша сказала:
— Вызов примите… Да, из Приморска. У моего внука второй день сильный жар, кашель… Ничего не помогает… Да, вот сейчас меряла — почти сорок, — соврала женщина. — И растет все время. Двенадцать лет, Валька… Савостьянов Валентин Устинович девяносто девятого года рождения. У нас особняк. Улица Кривошлыкова, дом шестнадцать, зеленый забор… Долго ждать? Хорошо.
С переносной трубкой телефона в руке баба Саша заглянула в комнату мальчика. Поджав губы, окинула взглядом внука, лежащего под пуховым одеялом. Зевнула и прикрыла ладонью рот.
— Скоро человек приезжает, — проворчала она, — надо комнату убрать, а я из-за тебя всю ночь перевела. Эх, Валька, Валька… Дать бы тебе по заднице. Говорила: не ешь мороженое, не торчи целый день на пляже!
Мальчик не ответил. Вины он за собой никакой не чувствовал, но прекрасно знал, что с бабкой спорить бесполезно. Она, как и мать, возражений не любила. Впрочем, сейчас ему в любом случае было не до споров: так плохо Валька еще никогда себя не чувствовал.
Баба Саша аккуратно сложила одежду мальчика на стуле, заставила допить остывший чай с малиной. Отдернула желтую занавеску: светало. Поколебавшись, не просквозит ли внука, женщина открыла форточку. Из сада донеслось птичье чириканье. Принесла стул из гостиной и поставила рядом с кроватью больного.
— Пойду, приведу себя в порядок, — сказала баба Саша. — Тебе нужно что-нибудь? Говори сейчас, а то у себя в комнате не услышу.
— Не-е, ничо мне не надо, — повел взъерошенной головой мальчик и натянул на себя перину. — Хоолоодно.
Первым о приезде 'скорой' узнал алабай Казбек. Не успела машина остановиться у ворот, как пес, предусмотрительно посаженный на цепь, оповестил хозяйку и всю улицу о чужаках. Его тут же с готовностью поддержали соседские пустобрехи. Завязывая на голове косынку, баба Саша выбежала во двор, быстро, вздувая полы цветастого шелкового халата, прошла через сад. Прикрикнув на собаку, открыла калитку и впустила во двор двух врачей в новеньких красных куртках с белыми флуоресцентными полосками, недавно пришедших на смену привычным белым халатам.
— В дом, пожалуйста, — баба Саша повела мужчин к веранде. — Вы не бойтесь — Казбек не укусит, — на всякий случай она погрозила псу кулаком. — Быстро вы приехали, я не думала…
— Мы не боимся, — один из врачей — высокий, широкоплечий, с коротко стриженой головой пренебрежительно глянул на алабая, который замолчал и, гремя цепью, отошел к своей будке. — У самого есть ротвеллер.
Второй врач, с русой бородкой, в очках и металлическим чемоданчиком в руке устало сказал:
— Ваш вызов приняли в четыре часа сорок минут… Сейчас пять минут шестого. Так что с приездом мы уложились в норму.
Они вошли в дом. Пройдя через обставленную старой мебелью гостиную, оказались в комнате мальчика. Валька равнодушно смотрел на медиков и кашлял. Врач присел на стул, опустил чемоданчик на пол.
— Снимай футболку, — он взялся за висевший на шее стетоскоп. — Давно заболел?
— Третьи сутки пошли, — сказала баба Саша. — На следующий день, как приехал. Он с матерью — Олькой, дочкой моей в Заднепровске живет. Ко мне на каникулы прислали и сразу заболел…
— Акклиматизация, — подал голос высокий, он остался у двери и равнодушно скользил взглядом по комнате. — Бывает.
— Да какая там акклиматизация, — возмутилась баба Саша. — Побежал, как дикий, на море, целый день из воды не вылазил и мороженое все время. А я ему говорила…
